К вечеру Лейнасар задремал. Его разбудил стук в пол. Тирлаук черенком метлы колотил в потолок, звал к себе.
В комнате кроме Тирлаука оказался еще человек в форме железнодорожника. По виду ровесник Тирлаука, он в форме выглядел солиднее хозяина. Это был начальник вентспилсской ремонтной колонны Волдемар Межниек. Состоялся короткий разговор: к трем часам следующего дня Лейнасар должен явиться к мазирбской узкоколейной дороге, в двух километрах от Вентспилса. Грузовик электростанции подбросит туда бочку горючего. В три часа и двадцать минут по железной дороге пройдет дрезина. Ее поведет сам Межниек. Они с Ансисом взвалят бочку на дрезину и подвезут ее к самому Яунупе. Там они встретятся с остальными. Эти люди свое дело знают, решил Лейнасар, снова забираясь к себе наверх на ночлег.
На другое утро Ансис спустился вниз. Тирлаук уже ушел. Хмурая женщина мыла посуду. Она нехотя сказала:
— Теперь вы уходите или можете посидеть в саду, я должна уйти, у меня дела. Завтра троица.
Лейнасар вышел в сад и уселся на скамью под яблоней. Женщина заперла дверь и ушла. Ансис немного обиделся. Побоялась оставить одного дома. Но он сам успокоил себя. Надо понимать, что каждый бережет свое добро как умеет. Но завтраком она все же могла его покормить. Был бы Тирлаук дома, наверно, накормил бы.
Над головой гудело и жужжало. Хотя резкий морской ветер задерживал цветение яблонь и цветы прятались в почках, пчелы кружили над садом. Воздух казался сладким.
Ансис Лейнасар смотрел на ветви яблонь и думал: «Бывает все-таки и сладкий цвет, и розовый запах!»
Ансис Лейнасар не был расположен к длительным поэтическим раздумьям. Чем больше он созерцал красоту сада и прислушивался к жужжанию пчел, тем сильней хотелось ему есть. Его рюкзак вчера унесли с собой ребята. Не догадался оставить себе чего-нибудь поесть.
Ансису мерещились ломоть ржаного хлеба с темной коркой и сизая селедка. А в действительности вокруг не было ничего, кроме этой розовой сладости и однообразной, баюкающей его песни пчел.
Лейнасар рассердился и вышел из сада. Он бродил по тихим улочкам в надежде найти лавку, где мог бы купить какую-нибудь еду. Немецкие марки все равно беречь нечего. За морем они уже ни к чему. Но кто весною 1944 года продаст чего-нибудь съестного за немецкие марки? Разве что сумасшедший. И в Вентспилсе такой как будто нашелся.
Лейнасар увидел довольно большую витрину, посреди которой красовался фикус. Судя по вывеске, витрина принадлежала кондитерской. Под фикусом стояли два разукрашенных розами торта.. Да, это на самом деле были торты! Прекрасные торты!
Может, полакомиться напоследок? Это было бы по всем правилам хорошего тона: нечто вроде прощального банкета.
В кондитерской за прилавком сидела дама с вязаньем в руках. Такими еще до первой мировой войны на почтовых открытках изображали булочниц и трактирщиц. По этой особе не видно было, что она уже пережила несколько трудных военных лет.
Если не считать тортов в витрине, в кондитерской было пусто, как в церкви.
— Торты в окне продаются?
— А как же, сударь.
— Почему же их никто не покупает?
— Потому что они дорого стоят.
— Очень дорого?
— Теперь, сударь, все дорого, кроме человеческой жизни, а это ведь торты мирного времени.
Цена на торты мирного времени в самом деле оказалась лихой. Лейнасару не было жаль марок, и они сторговались, но возникли трудности с упаковкой.
Кондитерша достала из витрины торты, поставила их на прилавок:
— Пожалуйста!
Лейнасар уставился на свою покупку и сказал:
— В старое доброе время торты упаковывали в белые картонки и обвязывали тесемкой: так их легко было унести.
— Помню, помню, было такое время, было! — улыбнулась женщина, словно вспомнила свою молодость. Затем благостно вздохнула и спокойно уселась на свое место за прилавком.
— У вас в самом деле не во что завернуть их?
— Несколько номеров «Тевии» найдется.
Женщина ушла в соседнюю комнату и вернулась оттуда с газетами.
Ансис долго думал, как выйти из положения, затем опрокинул один торт на другой, розами к розам, торопливо завернул покупку в страницы «Тевии», сунул под мышку и ушел.
В условленном месте Лейнасар улегся в кустах под теплым весенним солнцем. Но там, где должна была быть бочка с горючим, ничего не оказалось. Прошло полчаса. Лейнасар не знал, как быть. Может, вернуться в Вентспилс и выяснить, не хвастовство ли — все разговоры Тирлаука? А может, пока отведать торт. От вынужденного безделья есть хотелось еще больше.