Петерис сменил Лейнасара на веслах, и тот взялся за мотор. Будет работать или не будет? Если не будет, то навряд ли удастся что-нибудь сделать с ним на этих качелях. Тогда надрывайся целую неделю с веслами, мучайся с парусом.
Ансис попытался включить мотор. Фыркнув раз, другой, третий, мотор наконец затарахтел. Это, конечно, не был смелый и громкий говор доброго рыбацкого мотора, но все же он бормотал кое-как, и лодка уже куда увереннее и быстрее шла вперед.
Чем быстрее шла лодка, тем резче становился ветер. Все пытались укрыться за бортами и рюкзаками. Но из этого ничего не получалось. Спасаясь от холода, они, как звери в норе, сели спинами друг к другу. Только Лейнасар остался один. Отрегулировав руль, он опустился на дно лодки, чтобы укрыться от порывов ветра. Его протянутые длинные ноги доставали чуть ли не до середины лодки. Теперь он меньше всего думал о том, что будет дальше. Что-нибудь да будет.
Разговаривать при таком ветре было почти невозможно. Все погрузились в полудрему. Густой туман начал блекнуть. Короткая летняя ночь кончалась.
Они плыли долго. Время от времени Лейнасар проверял бензобак. Когда тот почти опустел, он отвинтил одну из канистр, налил оттуда в меньшую посуду и уже из нее наполнил бак до прежнего уровня. Ветер плеснул маслянистую жидкость прямо на одежду и даже в лицо. Все пропахло бензином.
Когда туман на востоке пожелтел, стало ясно, что взошло солнце. Оно, безразличное к людям, не грело.
Вдруг какое-то странное чувство заставило Лейнасара очнуться. Он уловил глухой равномерный гул. С невероятной быстротой Ансис выключил мотор и резко рванул руль. Лодка повернулась почти на месте. Через борт хлынула вода. Рядом с лодкой проскользнула широкая и длинная тень. Лейнасар понял: мимо шло большое грузовое судно. Еще метр — и лодка разлетелась бы в щепки. И никто на судне не заметил бы даже обломков.
Поднятые судном волны швыряли лодку вверх и вниз. Проснулись и студенты, пытаясь за что-нибудь ухватиться.
— Что это? — закричал Вилис.
— Приглашение на бал, — резко ответил Лейнасар.
Кругом туман, ветер и волны. И все. Судно удалилось. Пучина поглотила шум дизелей.
Лодка снова легла на курс.
Днем туман рассеялся. Люди в лодке уже могли разглядеть друг друга. Лейнасар со своего места видел всех. Вскоре лодка выплыла на бескрайний чистый простор. Небо стало голубым и прозрачным, в нем сверкало яркое солнце.
Вместе с туманом исчезли отупение и раздражительность. Возобновились разговоры, шутки. Альфред вытер полой пальто мокрые руки и стал искать сигареты. Пускай это было немецкое эрзац-курево, набитое пропитанной никотином папиросной бумагой, но дым его все же казался вкусным.
Потом море оказало еще одну любезность: унялись волны, и вскоре лодка поплыла по зеркальной глади.
— Такое море мне подходит, — сказал Вилис, поднявшись, чтобы немного размяться.
— Поздравляю с троицей! — Всем вдруг захотелось быть остроумными. Раскрыли сумку с продуктами и снова разделили хлеб и сало. Но Лейнасару поесть не пришлось: именно теперь, когда лодка скользила спокойно и можно было передохнуть, мотор чихнул и замолк.
Лейнасар чертыхнулся, отложил в сторону сало. Остальные попарно менялись на веслах. Неполадка обнаружилась скоро: засорен карбюратор. Дело несложное, но канительное. Да еще упал в море один из винтов карбюратора. Кое-как обошлись одним.
— Да, не хочет господь, чтобы деревья в небо врастали, — проворчал Вилис, налегая на весла и жуя сало.
Еще не успел Ансис закончить работу, как заметил на севере темные тучи. Они надвигались. Ветер рябил воду, оставляя на ней темно-зеленые бороздки.
Когда снова включился мотор, все с облегчением вздохнули.
Ветер стал порывистым. Опять пошла волна.
— Вот тебе и троица! — воскликнул Вилис, поднимая воротник пальто.
Все смотрели на Лейнасара, словно ждали от него решающего слова. А он молчал, опасливо поглядывая на северо-восток. Надвигалось ненастье.
Туман и волны, атаковавшие лодку в начале пути, казались теперь приятным пустяком. На беглецов обрушился настоящий шторм. Все опять забились поглубже в лодку, пытаясь укрыться от ветра. Альфред, который почему-то был в шляпе, мучился теперь с ней, как барышня с платьем на ветреном пляже, — как ни вертись, а что-нибудь да останется неприкрытым. Он натягивал шляпу на глаза, на уши, надвигал глубоко на затылок, но всегда какое-нибудь место оставалось доступным холодному ветру, грозившему швырнуть шляпу в море.
Один только Лейнасар, наблюдая, как лодку бросает на волнах, был спокоен. Сильный ветер — и все. В худшем случае ветер мог помешать работе мотора, что вскоре и произошло. Когда волна поднимала лодку на своем гребне, винт мотора вращался в воздухе вхолостую. Лодка теряла управление. Была угроза сбиться с курса и даже перевернуться.