— Когда ты, собственно, вернулся из Вентспилса в Ригу?
— Сразу же после капитуляции. Жена страшно беспокоилась за квартиру и барахло. Слава богу, все оказалось на месте. Теща присматривала.
— Что с Тирлауком, Межниеком и другими?
— О них я ничего не знаю.
— Помощника начальника вентспилсского порта Карнитиса помнишь?
— Из-за этого дьявола мы с женой не уехали. Ведь он был правой рукой Гинтера. Кого хотел, того брал на лодку, кого не хотел — не брал.
— Ты его не встречал?
— Эта птица сюда больше не залетит. Ты его за границей ищи. Может, даже в Америке.
— И ничего не слышал о нем?
— Нет, ни слова. Точно сквозь землю провалился.
Лейнасар убедился, что о Карнитисе и его группе Риекстиню в самом деле ничего не известно. Но о судьбе Карнитиса надо узнать как можно скорее. От этого зависит вся его, Лейнасара, дальнейшая деятельность. Если группа Карнитиса найдется, то задача Лейнасара будет совсем проста. Собрать необходимые сведения о положении и деятельности группы, помочь Карнитису наладить связь. Это надо будет сделать как можно скорее, и тогда обратный путь в Швецию будет открыт. А чем скорее он уберется из этой страны, тем скорее уйдет от грозящей опасности. С того момента, когда Лейнасар ступил на приежусилсский мол, он все пытался убедить себя, что с его опытом и подготовкой первоклассного европейского разведчика ему каких-то чекистов бояться нечего. Если в «Курземском котле» немцы не сцапали его, то и теперь никакой черт не схватит. Волей-неволей приходилось уговаривать себя. Иначе трудно было бы о чем-нибудь думать, что-либо делать.
А если группы Карнитиса уже нет, тогда… тогда Лейнасару надо самостоятельно предпринимать какие-то меры. И как можно скорее.
— Возможно ли, что никто из бывших вентспилсцев не нашел убежища в Риге? — вслух рассуждал Лейнасар.
— Наверно, кто-нибудь есть, даже обязательно есть, но ты ведь понимаешь, что нам незачем часто видеться. Погоди! — воскликнул вдруг Риекстинь. — Я ведь несколько раз встречал на улице Вилде.
— Какого Вилде?
— Помнишь начальника Тирлаука — Вилде, инженера с вентспилсской электростанции? Работает теперь в Риге, в Латвэнерго. Тоже инженером.
Риекстинь не заметил, как Лейнасар стремительно подался вперед. Вилде он помнил хорошо. Если кто и знал что-нибудь о деятельности группы Карнитиса в окрестностях Вентспилса, то это, несомненно, был Вилде.
— Как повидать его? Где он живет?
— Квартиры не знаю. Его легко разыскать, если позвонить в Латвэнерго.
— Позвони.
— Когда?
— Сегодня. Я уберу посуду, ты свяжись с Вилде.
— Может, оставим это на завтра? Рабочий день уже кончился.
— Не забывай: чем быстрее мы выполним задание, тем скорее попадем в желанную Швецию. Ты и не представляешь себе, какая там жизнь! И какие девочки! О боже!
— Девочки?.. Да я ведь с женой поеду?
— Ну и что? Где сказано, что кофе нельзя коньяком запивать?
Риекстинь, усмехнувшись, встал.
Оставшись один, Лейнасар тщательно проверил квартиру. Больше всего огорчало отсутствие второго выхода. А потом еще этот «кофе»! Лейнасар очень хорошо помнил Милду. Если она что-либо узнает, всему конец. Нагрянет нежданно-негаданно со взморья мужа проверить — не водит ли на квартиру кого-нибудь. Один раз можно будет объяснить присутствие в квартире Лейнасара, но потом возникнут подозрения и начнутся расспросы. Надо заблаговременно подумать и о другой квартире. Прежде всего все-таки следует узнать, что с Карнитисом.
Только Лейнасар принялся убирать посуду, как вернулся Риекстинь. Вилде уже ушел домой. Живет на Миера, 6.
— Стемнеет — сходим, — решил Лейнасар.
Вилде — не Риекстинь. Человек другого калибра. Три поколения его семьи имеют высшее образование. Дед — инженер-строитель, отец — один из первых инженеров-электротехников в Латвии, образование получил в Берлине, сам Вилде тоже учился в Берлине и Вене. В детстве в их семье разговаривали только по-немецки, и семья эта окончательно онемечилась бы, не откройся для Вилде в 1934 году после фашистского путча заманчивая перспектива занять выгодный пост на государственной службе за счет местных немцев. И Вилде превратился в латышского националиста. Он стал пространно рассказывать о том, какую видную роль в Латышском обществе играли его дед и отец. Дед дружил с самим Андреем Пумпуром, а Фрицис Вейнберг, по крайней мере, раз в месяц обедал у его отца. Особенно словоохотливым Вилде становился за кружкой пива. А в поглощении этого напитка он достойно продолжал традиции виднейших деятелей Латышского общества. За вечер с кем-нибудь вдвоем без особого усилия пропускал бутылок семь — десять.