— Теперь пускай меня допрашивают, — проворчал Вилис. — Ну, что мы скажем?
— Скажем все, как есть, — сказал Лейнасар.
— И я так думаю. Мы — не шпионы, должны выкладывать все начистоту, — рассуждал Вилис с ленцой сытого человека.
Но никто и не собирался допрашивать их. Пришел солдат, убрал грязную посуду. Затем он вернулся с кипой газет. Улегшись на солнышке, они сушили промокшую в море одежду и с любопытством перелистывали газеты, в самой маленькой из которых было тридцать две страницы. Много иллюстраций, но еще больше объявлений.
— Совсем как довоенная «Яунакас Зиняс», — сказал Альфред. Он разбирал только отдельные слова, похожие на немецкие.
Когда газеты были перелистаны, появился уже знакомый офицер и, осведомившись, как понравился обед, предложил последовать за ним.
Неподалеку их ждали две легковые машины. Офицер сел рядом с Лейнасаром в первую машину.
— Мы едем в Висбю, — сказал офицер. Им предстояло пересечь весь остров Готланд.
— Далеко это?
— По учебникам географии — километров тридцать.
Больше офицер не разговаривал. Ничего другого не оставалось, как немного вздремнуть. Лейнасара разбудило легкое прикосновение.
— Висбю, — безразлично сказал офицер.
Солнце уже близилось к закату. В лучах его сверкали башни и здания.
В город они все же не въехали. Машина опять свернула в лес. Опять военный лагерь. Тут их передали другому офицеру. Провожатый простился и исчез.
— Ты видишь, как тут шикарно. Покатают и опять кормят, — восхищался Вилис.
Однако он ошибся. Кормить их не стали. Их отвели в большую палатку, где была устроена баня.
— Может быть, так и лучше. Мне и в самом деле кажется, что у меня все тело зудит, — сказал Вилис.
Вечером, после бани, им вернули одежду, еще теплую от дезинфекции, но приятно сухую. Небольшая палатка, куда их после этого отвели, освещалась электрической лампочкой. За столом, заваленным канцелярскими принадлежностями, сидел толстый лысый человек в офицерской форме, встретивший их не очень дружелюбным взглядом. Видимо, не понравилось ему, что его так поздно потревожили. Рядом с ним сидел человек в темной штатской одежде и в форменной фуражке. Нетрудно было догадаться, что это полицейский.
— Кто вы такие? — коротко спросил толстяк.
Никто сразу не сообразил, что сказать. Студенты растерянно смотрели на Лейнасара. Толстяк ответил за них сам:
— Должно быть, военные беженцы из Латвии?
— Да.
— Так и запишем.
Надев очки, он взял анкеты и принялся за работу. Требовались только самые необходимые сведения. Когда Лейнасар при заполнении графы о профессии сказал, что он радиотехник, толстяк с минуту подумал, почесал концом авторучки в затылке и подчеркнул эту запись красным карандашом.
Эта красная черта оказалась потом для Лейнасара роковой.
После того как были взяты оттиски пальцев, толстяк поднялся и, навалившись животом на стол, сказал:
— Теперь, господа, все. Я передаю вас в распоряжение этого любезного господина, — он показал пальцем на полицейского. — Соблюдайте законы и обычаи нашей страны и… аккуратно посещайте церковь. — После этого он всем по очереди протянул свою пухлую, дряблую руку.
На улице полицейский впервые заговорил:
— Не забудьте своих вещей.
Только теперь они увидели около палатки сумки, забытые в спешке утром на лодке.
Та же машина повезла их в Висбю. Только место офицера теперь занял полицейский. Когда, они въехали в город, солнце уже зашло. Полицейский поместил приезжих в маленькую чистенькую гостиницу «Висбюхелм». Потом они узнали, что гостиницы такого рода называются здесь пансионами. Видимо, и тут обо всем уже договорились заранее. Женщина — великанша с длинным носом и еще более длинным подбородком, — ничего не спрашивая, подобострастно поздоровалась с полицейским.
Беженцам отвели две довольно холодные полутемные комнаты — выходившие на море окна были открыты! На закрытой веранде, где им подали ужин, оказалось не теплее. И здесь царил полумрак.
Великанша извинилась: есть им придется то, что ест она сама, потому что в пансионе жильцов обычно не кормят. На сей раз сделано исключение. Затем, уходя, сказала:
— Из-за вас у нас тоже карточки. — И больше уже не появлялась.
На столе стояли хлеб, смесь сыра с маргарином и солодовый напиток, который полицейский назвал «дрикой».
— Хозяйка эта скупее солдат, — проворчал Вилис.
Полицейский только выпил несколько стаканов дрики, а к еде даже не прикоснулся. Зато приезжие решили есть все.