На дороге стоял рослый детина в кожаной куртке, в серо-зеленых брюках и в немецкой форменной шапке. На шее висел немецкий автомат.
Детина широко расставил ноги, засунув руки в карманы брюк, и саркастически улыбался во все лицо. Рядом виляла хвостом такса.
Гайгал и Димза переглянулись. Гунар, широко раскрыв глаза, уставился на незнакомца. Он слышал о бандитах, шнырявших по лесам, что они нападают на мирных жителей и убивают их. В глазах Гунара промелькнул страх.
— Это ведь бан…
Димза крепко стиснул руку мальчика. Гунар осекся на полуслове.
— Орехи собираете, господа? — спросил человек в кожанке неожиданно тонким для такого верзилы голосом.
— Собираем, — спокойно ответил Гайгал.
— Откуда будете?
— Из Риги.
— А-а! Из самой Риги? В такую даль за этой чепухой поехали.
— До войны я частенько сюда ездил. Нигде в Латвии нет таких вкусных орехов. Думал, что и теперь хуже не будет.
— Ну, и как?
— Отличные орехи, только надо было на несколько недель раньше приехать.
— А какие-нибудь документы у вас есть?
— Вы лесник?
— Лесник, конечно, — захихикал человек в кожанке. Смеялся он тоже очень тоненько.
— В таком случае — покажем, — сам предложил Димза, — во всем необходим порядок.
Он протянул совсем новенький паспорт. Человек в кожанке неторопливо раскрыл его и прочел: «Фрицис Кублинь».
— Работаете где-нибудь?
— На вагоностроительном заводе.
— Кем?
— Формовщиком.
— Рабочее удостоверение есть?
Рабочее удостоверение оказалось не таким новым, как паспорт. Пока человек в кожанке рассматривал удостоверение, такса коротко и резко залаяла. Он молниеносно обернулся, изготовив автомат к стрельбе. Никого поблизости не оказалось. Он успокоился.
— Уймись, Цилда!
Собачонка заворчала и улеглась.
— Ну, а ваши документики?
Точно так же он проверил паспорт и рабочее удостоверение.
— Альфред Удрис… тоже на вагонном заводе.
— Мы вместе…
— Почему у него новый паспорт, а у вас такой старый, потрепанный?
— Мой с сорок первого года, — объяснил Альфред Удрис.
На лбу у человека в кожанке появились глубокие морщины.
— Коммунист? Начальник?
— Какой там! Беспартийный… при немцах паспорт никто не отнимал, завалялся где-то…
— А мальчишка?
— Мой младший братец, — объяснил Фрицис Кублинь.
Человек в кожанке внимательно оглядел Гунара с ног до головы. Гунар ничего не понимал; чувствовал, что ничего доброго от этого верзилы ожидать нельзя, но пытался не показывать, что боится, хотя у него и дрожали коленки.
Человек в кожанке, что-то обдумав, сунул документы в карман брюк:
— Придется господам пройтись километров десять.
— Куда? К дому лесника? — спросил Фрицис Кублинь.
— Не придуривайся! Будто не понимаешь, что имеешь дело со свободными латышами, еще не ставшими рабами коммунистов!
— Никуда мы не пойдем, мы протестуем! Не имеете никакого права…
— Не ходите, — насмешливо продолжал человек в кожанке. — Можем вас тут же кокнуть. Только думаю, что командиру захочется взглянуть на вас, особенно на тебя, с паспортом сорок первого года. Пристрелить всегда успеем.
Гайгал порывисто ступил вперед:
— Немедленно отдайте документы!
Человек еще шире расставил ноги, еще глубже засунул руки в карманы брюк.
— Хи-хи-хи! — от смеха он даже весь затрясся. Но смех его быстро оборвался, по лицу прошла злая гримаса: — Полегче, комиссар, полегче! Глянь туда!
Все трое посмотрели туда, куда им показали. Шагах в пятнадцати, за старым пнем, маячила точно такая же шапка, как у человека в кожаной куртке. На пне лежал автомат, наведенный прямо на задержанных.
— Шевельнетесь — и вас изрешетят.
— Это… это… насилие!
— Нет! Порядок свободного леса!
Лицо Гайгала вдруг преобразилось. Деланный страх и злость сменила усмешка.
В эту же секунду такса вскочила и трижды яростно прогавкала.
Человек в кожанке не успел схватиться за автомат и обернуться. Кто-то огрел его чем-то тяжелым по затылку, и он рухнул на колени. У пня мелькнул чей-то сапог, автомат пролетел несколько метров и упал в траву. Все произошло так молниеносно, что Гунар ничего не понял. Только когда из кустов вышли шесть здоровенных парней, тоже с автоматами, но с советскими, Гунар начал что-то соображать. Еще двое, склонясь над бандитами, вязали им руки.
— Отлично, лейтенант, отлично! — Гайгал хлопнул по плечу ближайшего юношу.
Димза приложил ко рту согнутую ладонь и издал пронзительный птичий крик. Эхо прокатилось далеко по лесу. Где-то зарокотал мотор. Спустя несколько минут, покачиваясь на лесной дороге, подъехала крытая грузовая машина с крупной надписью на борту: «Кино».