У дверей часовым поставили Упениека. Курт вышел во двор охранять окно.
Бабриса ввели в комнату и усадили за большой стол. Напротив него на стул опустился Фрейманис, положил перед собой пистолет и начал допрашивать пленника по-немецки. Видимо, для пущего эффекта. Или он этим хотел ошарашить Бабриса. Смотри, мол, какие мы образованные, по-немецки умеем.
Но это особого впечатления не произвело. Бабрис свободно отвечал по-немецки. Он хорошо сознавал, в какое попал положение. Он каждый день ожидал нападения бандитов. Знал, что они так же ненавидят его, как ненавидят новую жизнь. Он был одним из строителей этой жизни в Курземе, в этом опустошенном войной крае, где поля изрыты окопами, где каждое второе дерево изранено пулями и осколками и нет дома, в стене которого не застряла бы пуля. Разве удивительно, что по этим окопам и изувеченным лесам шатаются всякие оборотни. И вот один из них сидит перед ним. О себе Бабрис особенно не горевал. На то война. Он боялся за детей, приглушенные рыдания которых доносились из-за двери. Старший сын успокаивал меньших… Останутся ли они в живых? Эти звери и детей не пощадят…
— Где винтовка и автомат? — спросил Фрейманис.
Бабрис показал на угол. Надо же было выйти во двор за дровами без автомата! Ведь сын предупреждал, чтобы без автомата шага не делал. А он в ответ только махал рукой. Может, все равно не помогло бы. Неожиданно напали, да еще сзади.
Фрейманис кивнул, и Штраус забрал оружие.
— Когда чекисты припрутся лес прочесывать?
— Не знаю.
— Врешь! Таким, как ты, заранее сообщают.
— Знал бы, все равно не сказал бы.
— Ты нам не только это расскажешь, господин комиссар! Говорят, что истребителям выдадут новое оружие. Где и когда?
— Не знаю. Наверно, выдадут. Все равно вам скоро конец.
— Но тебе придет конец скорее, чем ты думаешь. Ты не первый и не последний. Всех коммунистов перебьем! Всех! — стукнул Фрейманис кулаком по столу.
— Не хвались! Сходи к Венте и покидай в нее камней. Чем больше будешь кидать, тем быстрее она будет течь. Выродки!
— Ты нам проповедей не читай! Тут тебе не митинг! Живьем изжарим!
Штраусу допрос начал надоедать. Услыхав угрозу Фрейманиса, он вмешался:
— Не кажется ли вам, Фрейманис, что надо позавтракать? Яиц со шпеком зажарить. У комиссара в кладовке яйца найдутся.
Фрейманису идея Штрауса понравилась. Он тоже проголодался.
— Ладно, приготовь что-нибудь вкусное. А с коммунистом что делать будем?
— Кокни его, и все. Чего возиться с ним?
— Знаешь, Штраус, его вздернуть надо. Я столько перестрелял их, а еще ни разу не вешал. Надо и здесь руку набить.
— Как знаешь… — Штраус вышел на кухню, не закрыв за собой дверь.
Фрейманис встал, потянулся и огляделся вокруг. Увидел на крюке новые вожжи, подошел, поднялся на носки и снял их.
Бабрис, вскочив на ноги, с силой швырнул в бандита табуретом. С автоматом на изготовку из смежной комнаты выскочил Упениек и затолкал пленника в угол.
Фрейманис только зло ухмыльнулся. Проковылял к столу и с шумом бросил на него свернутые вожжи. Из кухни донеслось журчание сала на горячей сковородке, и в нос ударил заманчивый запах.
— Теперь мне совершенно ясно, что тебя нужно повесить, — яростно прохрипел Фрейманис, растирая ушибленное колено.
— А ты, кровопийца, оглянись назад! Смерть уже и за твоей спиной стоит!
Фрейманис порывисто обернулся и, сплюнув, крикнул в сторону кухни:
— Штраус, пошевеливайся, а то он никак петли не дождется.
Штраус вбежал с дымящейся сковородкой в руке. Бросил на стол и замахал обожженными пальцами. Бандиты раскрыли складные ножи и прямо со сковороды стали поддевать обжаренные в яйцах куски шпека и пихать их в рот.
Бабрис старался не смотреть в их сторону…
Прикончив Бабриса за огородом, бандиты, уходя, полоснули автоматной очередью по окну комнаты, где на полу плакали маленькие дети и тихо всхлипывала жена. Пули впились в потолок. Бандиты торопились, время прошло быстро, а начальник не любит ждать, особенно когда назначено дело.
Убийство Бабриса и поднятая из-за него тревога мало помешала планам бандитов. Силы, охранявшие Яунмуйжу, были слишком незначительны, чтобы прочесать обширную территорию и защитить ее от бандитских налетов. Местные работники милиции и истребители могли только выставить на дорогах посты. Но расположение постов вскоре стало известно бандитам. Посты на дорогах дежурили и ночью. В Яунмуйже остались только четыре вооруженных человека — отец и сын Залдаты, директор школы и начальник отделения связи.