Тем временем Велта организовала у себя на квартире несколько «политических сеансов». Специально вовлеченных студентов Велта свела с «радиотелеграфистом парохода дальнего плавания», который знает много такого, чего в Латвии покамест еще никто не знает. Лейнасар делал что мог, чтобы угодить своей новой подруге и реализовать затею с меморандумом Генеральной Ассамблее ООН.
Студенты приходили на сеансы охотно. Велта привлекала только таких, которые, как она знала, не были в восторге от советской власти. Причина у всех была одна и та же: их старики раньше жили на широкую ногу, а теперь насилу перебиваются.
И все же подписи под меморандумом собирались не в таком темпе и количестве, как этого хотелось бы Велте Рейман и Ансису Лейнасару. Никто не соглашался обходить других со списком. Это еще можно было понять. Но и у самих участников сеансов очень вяло поднимались руки, когда от них требовали подписи. Чтоб ободрить их, Лейнасар после каждой подписи, по-всякому изощряясь, ставил десять — пятнадцать вымышленных фамилий. Но и это мало помогало. Если Велта чересчур настойчиво размахивала перед чьим-нибудь носом авторучкой, то тот обычно отговаривался: «Чего ты разошлась? Такое дело надо как следует обмозговать».
Закружились первые снежинки. Подсвеченные только что зажженными уличными фонарями, они казались стаей беспечно пляшущих бабочек.
Эта игра света, видимо, привлекала капитана Гайгала. Он встал и подошел к окну.
Полковник Калнозол продолжал начатый разговор:
— Как ты считаешь, не пора ли прекратить сеансы Рейман? Нечего ей смущать молодежь.
Гайгал, ничего не ответив, продолжал внимательно смотреть в окно.
— Но так мы можем испугать Лейнасара. Министр поддерживает мою мысль, что Рича пока трогать не следует. Пускай на клубок намотается все, до последней нити. Тогда мы всех сразу… Как ты считаешь? Ты что, никогда в жизни первого снега не видал? Ведь это каждый год повторяется.
Капитан Гайгал обернулся:
— Извини. Я не расслышал, что ты сказал.
— Вот надо подумать, не прекратить ли сеансы Рейман, чтоб зря не баламутила молодежь?..
— Ты думаешь? Подойди-ка сюда, посмотри.
— Ну, знаешь, это уж слишком! Я тут важным делом занимаюсь, а ты снежинки созерцаешь. Не совестно ли тебе?
— Поди сюда!
— Не пойду. Хватит баловаться, продолжим наш разговор!
— Но все же подойди, посмотри.
Калнозол неохотно встал. Не хотелось спорить, не хотелось портить хорошего настроения…
— Видишь?
— Извозчика? Пережиток прошлого.
— Нет, молодого человека перед дверью аптеки?
— Вижу. Может быть, он тоже вышел полюбоваться снежинками, пока ему в аптеке лекарство готовят. Решил последовать твоему примеру.
— Ему уже второй вечер лекарство готовят.
— Бывает и так.
— Я бы с тобой согласился, если бы парень этот не был из тех.
— Ты его знаешь?
— Знаю.
— А я думал, ты снежинками любуешься… Жаль…
— Но это новый связной Лейнасара.
Полковник снял трубку.
— Старший лейтенант Димза? Напротив, у аптеки, стоит какой-то юноша, не может от наших окон глаз оторвать. Спуститесь вниз. Может, ему помочь нужно. А нет, так не навязывайтесь.
Димза вошел в аптеку и попросил таблеток от головной боли. Возвращаясь, он невзначай заговорил с юношей. Через несколько минут они уже вместе пересекли улицу.
— Этот гражданин хочет поговорить с вами, товарищ полковник, — сказал Димза, вводя юношу в кабинет.
— Если не ошибаюсь, студент Академии художеств Крусткалн? — заметил капитан Гайгал.
— Так точно, — смущенно подтвердил юноша.
— Что вы хотели нам сказать? — спросил полковник.
— Знаете, я все-таки хочу быть советским художником…
— Правильное решение! — Полковник понимающе переглянулся с Гайгалом.
Вдруг события начали развиваться со скоростью лавины. О характере событий лучше всего можно было судить по радиограммам, которые принимал и передавал Фредис Лидак. Все они тщательно проверялись капитаном Гайгалом.
13 декабря Лейнасару радировали с Готланда: «Рации быть на приеме ежедневно в 12; продолжительность сеанса 10 минут».
18 декабря последовало: «Сегодня выходим на место старта. Тут лед. Вызываем буксир. Если не случится ничего непредвиденного, стартуем в четверг. Все идет через пень-колоду».
В ответ Лейнасар сообщил последний ориентир: «Маяк работает. Находится к северу».