— Только не тут, только не тут, кто-нибудь может нагрянуть. Прошу дальше, прошу дальше.
В комнате, заваленной картофелем, было не так уютно. Тут было прохладно и сумрачно, только маленькая лампочка горела под самым потолком. Ступать по круглым клубням не очень-то приятно, а сидеть на картофеле — тем более.
Пристанище это организовал Кайминь. «Дикие деньги», запрошенные за это Буллисом, выложил, конечно, Лейнасар.
Разговоры не клеились. Разместились кто куда, и каждый думал о своем. Лица у всех были красные, исхлестанные снежной пургой.
Супруги Себриса и Герцога, кутаясь в деревенские платки, уселись и потихоньку молились. Это ободрило Вилде. Инженер, осторожно переступая, выбрался на середину комнаты, под самую лампочку, опустился на груду картофеля и, не снимая перчаток, достал из-за пазухи Евангелие — маленькую черную книжицу с красным обрезом — и стал читать его, время от времени пошевеливая губами. Пакалн растянулся на полу и курил одну сигарету за другой.
Умнее и ловче всех устроился Риекстинь. Он сунулся в теплую хозяйскую комнату и показал Буллису бутылку водки.
— Одному можно и тут посидеть. Если что, скажу, что родственник из Риги на рождество приехал.
— А жене нельзя?
— Разве у родственника не может быть жены? Пускай присаживается.
Так и Милда попала в теплую и светлую комнату. Буллис разрешил и начальнику перейти на теплую половину, но Лейнасар отказался. Зачем зря судьбу испытывать? А если вдруг пожалует кто-нибудь, знающий его в лицо? Даже старому Лейнасару было наказано никому о нем не говорить.
Поэтому Лейнасар сидел вместе с остальными на картошке. В натопленной печи завывал ветер, бросая в дымоход снежные вихри. Люди вздрагивали, обе крестьянки охали. Никто из них не знал, что в такую непогодь творится в море. И никто поэтому об этом не думал.
В половине седьмого Лейнасар взял карманный фонарик и, приказав Риекстиню следовать за ним, отправился на берег.
— Почему именно я? — Риекстинь неохотно поднялся из-за стола, оставив жене кусок копченой свинины и тарелку с солеными огурцами.
Лейнасар даже не счел нужным ему ответить.
О том, что в эту вьюжную ночь их мог кто-нибудь опознать, беспокоиться было нечего. В дюнах стало легче. Ветер поднялся выше и тяжело ворочал вершины сосен. На дюнах, на самом высоком бугре, Лейнасар знал это с детства, была глубокая яма. Теперь они очистили ее от снега, и получилось вполне подходящее укрытие. Из него хорошо просматривалось море. Оно хрипело, как загнанный зверь.
Около полутора часов наблюдатели еще как-то терпели стужу. Первым не выдержал Риекстинь. Слезились глаза, зуб на зуб не попадал. Риекстинь ругался сначала яростно, потом все тише и тише и под конец только мычал. В восемь часов Лейнасар погнал Риекстиня за сменой. Приказал привести младшего Пакална и Кайминя. Смена приплелась без Риекстиня: тот как прилип к печке, так его уже не оторвать было. Один дожрал всю оставшуюся водку.
— Ничего, и для нас найдется, — с трудом выдавил из себя Лейнасар. — Велта позаботилась.
Капитан Гайгал сидел в жарко натопленной квартире уполномоченного милиции и слушал его рассказ об охоте на волков. Около одиннадцати из Риги позвонил Калнозол:
— Как гости?
— Ждут.
— Наверно, ничего не дождутся. Звонил с мыса Колки майор Лебедев, ничего ни вблизи, ни вдали не видать. А ты что делаешь?
— Осваиваю теорию охоты на волков.
— Интересно?
— Очень.
— Если до трех ничего не будет и из Риги других распоряжений не поступит, то оставь на месте нескольких ребят, а сам валяй сюда. Есть несколько новых дел.
— Хорошо. Будет исполнено.
Ничего не дождавшись, в два часа ночи в теплую комнату Буллиса вернулись Кайминь и младший Пакалн. Теперь тут было битком набито. Все сидели полукругом у печки, плечом к плечу. После десяти, когда стало ясно, что никто из чужих не придет, Буллис запер дверь, погасил свет и позволил всем перебраться в тепло.
Стук Кайминя в окно всех разбудил; его и младшего Пакална засыпали вопросами, на которые они ничего не могли ответить.
— Хоть выспимся, — проворчал Пакалн.
Но выспаться им не пришлось. В пять часов кто-то опять постучал в окно. Это был Фредис, который, завернувшись в брезент, неплохо поспал в кабине своей машины. Так как ночью его никто не будил, он понял, что лодка не пришла. Теперь он явился сообщить, что дальше тут оставаться не может. В восемь машина должна быть в гараже. Как быть с передачей?