А что это за груда тряпья на тахте? Несколько одеял, два больших шерстяных платка, шуба и другая одежда.
Лейнасар слегка сдвинул край этой груды. Под ней лежала в овчинном полушубке Велта, голова ее была укутана в вязаный шерстяной платок, вся она раскраснелась. Так и в снежном сугробе спать можно. Лейнасар опять укрыл спящую. Только теперь он заметил, что рядом с тахтой на полу валяются и знакомые лыжные ботинки.
Велте было тепло, а у Лейнасара по спине пробегал озноб. Он вышел на кухню, нашел там дрова и с целой охапкой вернулся в комнату. В печи заплясало пламя. Он затопил и плиту на кухне, поставил воду для кофе.
Кухня согрелась быстро. Лейнасар снял пальто, кинул его на спинку стула и наклонился к огню. Окружавшую его тишину, казалось, можно было пощупать. Он будто сидел в бассейне. Кругом вода, и высоко над ним тоже вода. Только тяжесть окружавшей воды не давила его. Это была тишина. Велту укутывал ворох тряпок, а его — тишина… Что случилось там, в Швеции? Что?
Да… что же случилось в Швеции?
Об этом можно было догадаться по шумихе, поднятой шведской печатью, особенно такими изданиями, как «Афтон Тиднинген», «Экспрессен» и другими.
Стокгольмский корреспондент ТАСС сообщил о событиях, которые взбудоражили всю Швецию, принесли прибыль издателям газет и дали прекрасную пищу для предвыборной агитации.
В порт Нюнесхамн, спасаясь от шторма, зашла небольшая шхуна, готландским таможенным властям шхуна показалась подозрительной, они задержали и обыскали ее. Экипаж шхуны — шесть человек, все из Прибалтики. На шхуне нашли две рации и несколько автоматов. Конфисковав рации и оружие, таможенные власти шхуну освободили, и та направилась к шведской метрополии. Но тут шхуну снова задержали, а экипаж арестовали, обвинив в шпионаже. Стокгольмская полиция сообщала, что о масштабах и характере преступления пока судить еще рано.
Сдобренная сенсационными комментариями информация шведских газет содержала некоторые подробности: на катере установлено два мощных авиамотора, обнаружены две рации, два пулемета, автоматы и много медикаментов. Катер намеревался покинуть шведские территориальные воды. После конфискации раций и оружия катер был освобожден, но на следующий день его снова задержали в стокгольмских шхерах. Все шесть членов экипажа — латышские эмигранты. Некоторые из них арестованы, в том числе и руководитель группы, латыш агроном Шкобе.
Газеты возмущались фашистскими элементами, злоупотребляющими шведским гостеприимством. Резкие упреки адресовались правительству и полицейским властям. Как долго они еще будут терпеть фашистов, использующих Швецию для своих грязных целей?
Многие газеты выступали против прибалтийских эмигрантов. Шведский народ им предоставил убежище как военным беженцам, а они вьют шпионские гнезда.
Некоторые газеты подробно описали тайный политический центр прибалтийских эмигрантов, которым руководит некий эстонский офицер и какая-то немка, бывший член главного штаба СС.
Шуму было много. Катер, который должен был высадить в Латвии новых шпионов и взять на борт Лейнасара, был задержан. Пришлось посчитаться с общественным мнением и привлечь виновных к суду. В качестве главного обвиняемого фигурировал агроном Шкобе. Дело так долго мариновали, что общественность, напичканная другими сенсациями, забыла о нем.
Шкобе и его шпионская группа остались безнаказанными, что было на руку многим учреждениям и лицам в Швеции, но Лейнасару и его банде эти события принесли только горькие и тяжелые переживания.
Не зная, как быть, Лейнасар, растерянный, сидел на кухне и смотрел, как сосновое полено превращается в пепел. Ему начинало казаться, что в пепел превращается и он сам.
В комнате пронзительно зазвенел будильник. Лейнасар пошел в комнату. Часы звонили долго, но под ворохом одеял и одежды Велта будильника не услышала. Лейнасар отбросил несколько одеял и прикоснулся к голове Велты. Она пришла в себя, и вмиг вся гора тряпья разлетелась в разные стороны. Велта очутилась посреди комнаты, сразу сунула ноги в большие лыжные ботинки, подошла к зеркалу и принялась расчесывать волосы.
— Ты даже не представляешь себе, что со мной было, — затрещала она, словно они только накануне ненадолго расстались. — Я ездила домой за продуктами, знаешь, деньги понадобились, отцу налоги платить… Вчера выехала обратно, на рассвете мы должны были быть в Риге, но приключилась беда, а за ней другая. Сперва мы застряли в снегу, с трудом выбрались, потом испортился мотор. Всю ночь промучились. Только под утро я приехала в Ригу, усталая как собака. Даже печку не смогла затопить.