Зандберг читал по лицам своих слушателей, как по книге, и ни о чем не спрашивал их. Лейнасар часто дышал носом, а на лбу Вилиса блестели крупные капли пота. Зандберг спокойно сказал:
— А теперь мы, господа, может быть, немного поработаем?
В коридоре Силинь исчез. Трое вышли на улицу. Перед дверью на солнце сверкал автомобиль. Зандберг натянул перчатки и сел за руль. Машина петляла по улицам, приближаясь к городской окраине. Остановились перед четырехэтажным домом. На четвертом этаже Зандберг позвонил у какой-то двери. Звонок звенел на два тона.
Дверь открыл молодой мужчина. Комната была обставлена старомодной мебелью, и всюду была видна пыль. Уже знакомый со шведской чистоплотностью, Лейнасар понял, что в квартире никто не живет.
В следующей комнате они увидели еще одного человека. Тот склонился над аппаратом Морзе и присоединял к нему какой-то провод. При виде Зандберга он вытянулся почти по-военному.
— Вы познакомитесь сами, мои господа, а я вас пока покину. — Зандберг приветливо кивнул и, не подав руки, ушел.
Обитатели квартиры вежливо поздоровались, но своих имен не назвали. Без церемоний приступили к делу. Один повел Вилиса в соседнюю комнату, а другой занялся Лейнасаром. Ансис сказал, что довольно хорошо разбирается в радиотехнике, но в передаче и приеме упражнялся мало, только на службе в латвийской армии. Инструктор позвонил по телефону. Вскоре из стоявшего на столе громкоговорителя раздались короткие и длинные сигналы. Инструктор велел назвать вслух переданные буквы. Кое-где Лейнасар напутал. Опять приказ по телефону — и звуки в громкоговорителе повторились уже медленнее. Теперь Лейнасар легко прочел все. Затем началась работа ключом.
— Очень хорошо, — сказал инструктор, — только надо еще немного повысить темп.
Когда Лейнасар начал слишком часто ошибаться, инструктор взглянул на часы и сказал:
— На сегодня хватит.
Они проработали четыре часа.
Лейнасар встретился с Вилисом в коридоре.
— Ну что?
— Как — что? Ты ведь знаешь, что у меня никакого музыкального слуха. Они могут пищать как хотят — для меня все одно и то же.
— Азбуку Морзе ты ведь знаешь?
— Знаю, что точку ставят в конце предложения, а тире — тогда, когда нечего сказать.
— А еще студент механического факультета.
— Велосипед я могу разобрать и собрать.
— Что же этот рыжий с тобой делал?
— Учил разбираться в деталях рации.
— Научил?
— Ни черта. По-латышски я бы еще кое-что сообразил, а по-немецки у каждого пустяка такое название, что язык вывихнешь; так где там еще запомнить, что и как привинчивать…
— Что он сказал?
— Ничего.
— Вздохнул?
— Да, вздохнул и только.
— Завтра тебе опять надо прийти?
— Нет, могу ходить по кино.
— Счастливый! Меня так запрягли, что до сих пор в ушах пищит.
После этого Вилис пять дней протомился бездельем в пансионате «АБЦ», а Лейнасар напряженно работал. В последние дни Лейнасара заставляли тренироваться на передатчике «Мориц». Инструктор дал понять, что именно этот передатчик Ансис повезет с собой в Латвию.
Однажды вечером Ансис и Вилис вернулись из кино в хорошем настроении. Им попалась такая картина, какую, по их мнению, можно увидеть только раз в тысячу лет. Картина осуждала распущенность шведской молодежи. Но за такое осуждение можно было только спасибо сказать. Особенно эффектными были кадры, в которых двадцать мотоциклов с бешеной скоростью мчались по городу — только грязь во все стороны летела. Прохожие, завидев мотоциклистов, еще издали кидались в подъезды и ворота. Но это не спасало. Брызги грязи настигали их и там. На каждом мотоцикле сидели парень и девушка. Мотоциклы въезжали в лес, где парочки предавались любовным утехам.
— Ох, черт! — еще рычал Вилис, когда они вышли из кино. — Вернемся живыми в Стокгольм — обязательно приму участие в такой экскурсии.
— Попробуй теперь, тебе ведь стучать ключом не надо.
— Денег нет.
Деньги нашлись. В пансионате на столе лежали два конверта со ста двадцатью кронами в каждом. По надписям на конвертах Лейнасар понял, что деньги прислал Силинь. На этот раз Ансис оставил себе только двадцать крон, а остальные отдал Вилису: