— Теперь-то нас наверняка расстреляют.
— Замолчите! — прикрикнул на нее Лейнасар.
Женщина осеклась.
Уже совсем рассвело, когда пришел комендант-фельдфебель.
— Что за люди?
— Из Прибалтики.
— Все в канцелярию, там поставят печати на документы, получите продуктовые жетоны, а устроитесь сами. — И комендант опять куда-то исчез.
Самое ценное, что они здесь обрели, — это была печать готенгафенской части СС на паспортах. По продовольственным жетонам выдавали суп — теплую водицу, в которой плавали несколько кусочков полусырой кормовой свеклы. От варева несло гнилой рыбой.
Лейнасар и Вилис вылили свои порции на землю. Недалеко от них на роскошных чемоданах сидели Паул Калнинь и его супруга. Калнинь вертел в руках жестяную посуду, не зная, что с ней делать. Видимо, у него сразу не хватило духу поступить точно так же. Ободренный дерзостью обоих парней, он последовал их примеру. Затем он пристально всмотрелся в юношей и, словно на что-то решившись, подошел к ним.
— Здравствуйте, — сказал он, и под белыми усами сверкнули золотые зубы.
Вилис взглянул на него исподлобья и ничего не ответил. Лейнасар что-то пробурчал.
— Вы думаете оставаться тут?
— Мы не овцы, чтобы так просто пойти на убой, — ответил Вилис.
— Вы собираетесь оставить лагерь?
— Да, мы смоемся, пока еще не вздумали охранять нас.
— Может, возьмете нас с собой? Знаете, чемоданы порою становятся очень тяжелыми.
«Лиса остается лисой», — решил про себя Вилис и взглянул на Лейнасара. Тот, в свою очередь, посмотрел на чемоданы, потом на Калниней и решил, что эти старики, если нужно, вполне способны тащить их. Он уже хотел было послать Калниней ко всем чертям, но передумал, решив, что в этих условиях они, возможно, скорее, чем он с Вилисом, найдут угол, где приткнуться. Старики, наверное, бывали тут и раньше. У этих деятелей знакомые во всех концах света.
— Что вы посоветовали бы? — спросил Лейнасар, растягивая слова.
— Недалеко отсюда, чуть севернее, находится Данциг. Теперь туда ехать, может, и не очень-то удобно. Но между Гдыней и Данцигом есть курорт Цопот. Там такой толчеи не будет. Кроме того, оттуда попасть в Данциг или вернуться сюда всегда можно.
— Вы имеете в виду цопотский игорный ад?
— Теперь там, наверное, уже никакой игры нет. Но когда-то там крупно играли.
— Жаль, — вмешался в разговор Вилис, — нам теперь не помешало бы выиграть что-нибудь.
— Как добраться до Цопота? — деловито перебил Вилиса Лейнасар.
— Я здесь, правда, никогда трамваем не ездил… — сказал Калнинь.
— Ну, лимузин нам тут навряд ли подадут, — пробурчал Вилис.
— …но, насколько я знаю, отсюда в Цопот можно попасть на трамвае.
— Ладно, поехали в Цопот, — решил Лейнасар.
Все четверо незаметно выбрались за ворота лагеря. Вилис нес чемодан, навязанный ему матросом, а Лейнасар тащил два тяжелых чемодана Калниней. Грохочущий и обшарпанный трамвай сравнительно быстро доставил их в курортный городок Цопот. Когда они сошли на остановке, осеннее солнце уже приятно пригревало спину. Людей было мало. Еще до Цопота трамвай почти опустел. В Цопоте кроме них сошли еще какие-то три старушки и потрепанный инвалид с деревянной ногой.
Они шли по тихим улочкам и смотрели на дачи, утопавшие в тронутой желтизной листве. Во многих домах окна были заколочены досками.
— Тут совсем как в Дзинтари после разъезда господ, — рассуждал Вилис, осматриваясь вокруг.
Под липой, простиравшей свои ветви через всю улицу, Лейнасар остановился, поставил на узкий тротуар чемоданы и, отирая пот, спросил:
— Ну, а теперь что?
— Разве тут отелей нет? — спросил в свою очередь Вилис.
— Раньше было много гостиниц, но навряд ли теперь какая-нибудь работает. Лучше всего найти несколько комнат на какой-нибудь даче.
Они искали дачу с явными признаками жизни. Наконец остановились перед окраинным облупившимся домиком, из трубы которого поднималась тонкая струйка дыма. Лейнасар отправился в разведку. Остальные остались на улице.
Когда Лейнасар открыл скрипучую дверь веранды, ему навстречу вышла женщина. У нее были большие глаза и тонко очерченный рот — единственные следы увядшей красоты. Все остальное загубили расплывшиеся с возрастом формы.
Лейнасар поклонился как можно изысканнее и вкрадчиво сказал:
— Поклон вам, уважаемая пани.
Он не ошибся, женщина в самом деле оказалась полькой. При слове «пани» она приветливо заулыбалась. Первая линия окопов была взята. Оставалось продолжать в таком же духе. И Лейнасар продолжал, стараясь изо всех сил. Он рассказал, что вместе с другими приехал из Прибалтики. Там очень неспокойно. Полька заметила, что теперь всюду неспокойно. И раньше в сезон в Цопоте было неспокойно. Но это было совсем другое неспокойство — все было элегантно, обаятельно. А теперь кругом одни опасности да нищета. Красивые женщины, правда, и тогда подвергались опасностям, но совсем другого рода. Характеристика эпохи сопровождалась глубокими, скорбными вздохами.