Затем Лейнасар рассказал, что они вначале решили поселиться в Польше на продолжительное время и переждать здесь военную бурю. Нет на свете ничего приятнее Польши и поляков. Польское гостеприимство славится на весь мир, как и красота полек. При последних словах Лейнасар отвесил легкий поклон владелице дачи. Но теперь он и его спутники здесь только проездом. Лед быстро таял, и полька вскоре согласилась сдать ненадолго несколько комнат. Только как быть с оплатой? Деньги теперь цены не имеют. Хорошо бы заменить их чем-нибудь более существенным. Лейнасар сказал, что поговорит со своими спутниками, вместе они постараются что-нибудь придумать.
Спутники на улице заждались и явно нервничали. Выслушав Лейнасара, Калниня воскликнула:
— Опять золото им давай, а где его взять? Все мои кольца и подвески, часы мужа мы отдали за «Гулбис»!
— Не волнуйся, пожалуйста, найдем что-нибудь, — успокаивал Калнинь жену.
— А у нас даже золотых зубов нет, чтобы вырвать, — вставил Вилис.
— Может быть, у вас в чемодане все же что-нибудь найдется? — сказала Клара.
— Что в этом чемодане, одному дьяволу известно, — отрубил Вилке.
— Открывай, посмотрим, — предложил Лейнасар.
Вилис тут же на улице раскрыл чемодан — и изумился. Чемодан был набит элегантным женским бельем.
— Эта сорочка хозяйке подойдет? — спросил Вилис, подняв в руке легкое кружевное облачко.
Лейнасар с видом знатока осмотрел несколько сорочек и, сунув их обратно в чемодан, закрыл его.
— Подойдет или не подойдет — это не имеет никакого значения. Хотел бы увидеть женщину, да притом еще польку, которая откажется от такого белья.
Лейнасар не ошибся. Щеки владелицы дачи, когда она приложила к себе сорочки и трико, запылали лихорадочным румянцем. Она не обратила никакого внимания на то, что ее фигура в несколько раз превосходила объемы, на которые было рассчитано белье. Ее потрясло качество.
Содержимого чемодана Вилиса было вполне достаточно, и чемоданов Калниней даже не тронули. Вилис возмущался:
— Видишь, меньшевики в любых условиях за чужой счет устроятся.
Так им удалось снять на две недели две комнаты с обедом.
Впервые после долгой паузы они опять могли поесть, и притом хваленых селедочных котлет, приготовленных на немецкий вкус.
Вилис и Лейнасар проснулись только к вечеру и отправились осматривать Цопот. Они были уверены, что печать СС, пришлепнутая на паспорта в лагере, убережет их и здесь от любых неприятностей. Потом это не раз подтверждалось при всяких проверках.
Цопот от войны пострадал мало. Казалось, что в суматохе о нем просто забыли. Рядом, в нескольких километрах, бушевала военная буря, но бывший игорный ад она миновала. Тут в самом деле был чудесный уголок. Лиственные деревья тянулись до самого пляжа. Осенним вечером у берега тихо плескались синие волны. Далеко в море тянулись узкие мостки. Кругом пустота и тишина. Только где-то вдали маячили два силуэта. Может быть, одинокие искатели янтаря.
Лейнасар прикрыл глаза, и музыка волн воссоздала перед ним это же взморье, полное солнца и человеческого гомона. Медные от загара девушки бросали яркие мячи. За деревьями сверкали на солнце автомобили. Картина была до того великолепной, что Лейнасар боялся открыть веки, чтобы она не рассеялась. Когда он наконец опять увидел вокруг пустоту и однообразие серых волн, у него вырвался тихий вздох. Пальцы сжались в кулаки. Чего бы это ни стоило, он вернется сюда, когда это взморье воскреснет в своем прежнем великолепии, вернется, чтоб наравне с другими наслаждаться потерянными теперь радостями.
Лейнасар и Вилис вернулись на дачу и растянулись на пружинных матрацах. Они шепотом обсуждали свои дальнейшие планы. На «Гулбисе» их постигла крупная неудача, но это еще не катастрофа. Пока они видели один, сравнительно простой, выход. Влиться в общий поток, который беспрерывно катился в Германию. Рано или поздно куда-нибудь да попадут, если только их не схватят при очередной немецкой военной акции.
— Только бы не в фатерланд, — сказал Вилис. — Там уже давно всех кошек сожрали.