На этом, однако, неприятности Себриса не кончились. Недалеко от Ужавы немецкая зенитная батарея сбила советский самолет. Самолет упал в лес, где-то в районе Алсунги. Немецкие наблюдатели видели, как из самолета с парашютами выпрыгнули два летчика. Себрису поручили разыскать летчиков и доставить их в Вентспилс. Однако он нашел лишь обломки самолета и два парашюта, а летчиков и след простыл, лишь по некоторым приметам было видно, что, по крайней мере, один из них ранен.
Летчиков, для поддержания престижа банды, во что бы то ни стало надо было найти. Были две возможности. Либо летчики встретились с партизанами, либо скрывались у местных жителей. Себрис был уверен в последнем и объявил тревогу.
У Терандского моста, где был один из постоянных постов банды, Вилиса задержали, но вскоре освободили, обругав за то, что шляется без дела по дорогам.
Вилис без помех добрался до взморья.
По мокрому песку он медленно брел в сторону Юркалне. Времени достаточно, торопиться некуда. Не дойдет сегодня, так дойдет завтра.
Море было почти одного цвета с небом — свинцово-серое. Только гребни волн белели пеной, а впадины между ними временами отливали зеленью. Волны были не очень большие, но они кидались на берег сурово и яростно. В соснах на дюнах стоял сплошной гул. Вначале Вилис прислушивался к сдержанному волнению моря, но затем привык к нему и продолжал думать о своем. Он решил: если найдет какую-нибудь лодку, то в баптистский сарай уже не вернется. В Сарнаты пускай ходит кто хочет. Ему все это осточертело. Какие-то «доктора», какие-то господчики черт знает что затевают, а ты ходи. Еду тоже нерегулярно доставляют. И какую? Почти все время он ест всухомятку. Только когда приходит в Сарнаты за сведениями, его кормят супом. Точно дворника, помогшего барыне переставить мебель. Разве он нищий какой-нибудь? Разве не может он сам заработать себе на хлеб? Переберется на тот берег, тогда найдет себе хоть какую-нибудь работу. Если не в другом месте, то подастся опять на торфяные болота или пойдет в горные леса. Все равно жизнь покорежена. Лейнасар обойдется и без него. У того свои цели, свои стремления. Может, в самом деле выслужится. Пускай выслуживается! Ему, Вилису, не жаль!
А если лодки не будет? Он и тогда не вернется. Уйдет от моря в глубь страны. Там впереди фронт. Призрак, от которого они бежали на Готланд. Может быть, призрак этот вовсе не так страшен?.. А что, если перебраться на ту сторону?..
Вилиса смутили собственные дерзкие мысли. Он встал, улыбнулся и пошел дальше. Как же теперь выглядит Рига? Сильно ли разрушили ее немцы, отступая? Может, так же, как Елгаву? Нет, Рига — не Елгава. Разрушить Ригу не так легко. Наверно, люди там теперь работают и хлопочут точно так же, как раньше. Может, и для него нашлось бы к чему руку приложить. Если не в Ригу, то можно отправиться в Апе. Отец с матерью ждут его. Ждали весною, ждали все лето, ждали осенью. Он, конечно, редко думает о них, у него свои заботы. Но они не забывают его. Все равно он частица их жизни, хоть и не живет дома. Отец, правда, не показывает этого. Он, скрывая свои чувства, ходит сердитый. Зато мать очень часто смотрит из молодого яблоневого сада на дорогу. Особенно когда идет к колодцу. Тогда она подходит к самой дороге. Поставит ведра на тропинку, защитит ладонью близорукие глаза и смотрит. Так, в свои приезды из Риги он не раз заставал мать — она дожидалась его. Тогда она встречала его с пирогами, с молоком, с натопленной баней. Но когда она дождется его теперь? Когда?
Жалость смешалась с досадой, и Вилис ускорил шаг. Нельзя предаваться размышлениям! Нельзя! Все равно ничего не придумаешь. Он тоже должен стараться быть таким, как все, которые ждут лодок. Должен стараться, не думать.
Вдруг раздался выстрел. Еще один. Затем короткая автоматная очередь.
Вилис остановился. Неподалеку от дюн виднелась купа голых деревьев, среди них — крыши нескольких построек. Это была одинокая рыбацкая усадьба. Стреляют, видимо, перепившиеся немцы. Вилис решил вернуться, пройти дюнами в лес и незаметно миновать усадьбу. Не к чему лезть немцам прямо в лапы. День и так начался неудачно — перебранкой с бездельниками Себриса.
Но вот со стороны усадьбы, перекрывая гул моря, долетел протяжный, полный отчаяния крик женщины.
Вилис бегом бросился вперед. Задыхаясь, он взбежал на дюны, миновал несколько яблонь. Он даже не почувствовал, как склонившиеся к земле ветви царапнули его по лицу. У погреба он остановился и пришел в себя. Прижался к прохладной, сложенной из валунов стене. Отсюда был виден весь двор. Вилис понял, что происходит. На лбу у него выступили капли холодного пота.