Он подумал, что теперь, вручив ему эту листовку, девушка будет избегать его. Огонек, озаривший его жизнь, погаснет. Забыв об опасности, кинулся бегом назад, к ней в деревню. Девушка сидела на бамбуковом топчане, как обычно, когда он приходил в гости. И широко раскрытые глаза ее смотрели на него еще ласковей, тихий голос звучал нежнее и вместе с тем тверже прежнего.
А через два дня он вдруг получил приказ о переводе в Сайгон. Друзья, сохранившие еще влияние в генеральном штабе, к которым он обращался раньше с просьбой, выхлопотали ему наконец перевод. И именно в тот момент, когда никто этого не ожидал.
— Интересно, как он отнесся к тому, что девушка оказалась из наших? — спросил я, снова вложив в местоимение «наших» особый смысл.
— Он избегал таких объяснений, да и я его не расспрашивал. Одно было ясно — девушку эту он любил. Он вспоминал, что, уже сидя в вертолете, оглянулся, увидев внизу знакомую деревушку, и перед ним появилось, словно воочию, милое бледное личико с широко раскрытыми глазами. По его собственным словам, он и страдал, и радовался. Радовался тому, что его не приманивает больше мерцавший в ночи огонек. Ну а потом он заявил: мол, от любви к одной женщине надо лечиться с помощью другой. В Сайгоне он женился на нынешней своей жене. Благодаря протекции друзей и программе «вьетнамизации войны» его повысили в чине — он теперь капитан.
— И желает совершать подвиги?
— Совершенно верно. Он говорил мне, что намерен переделать заново свою жизнь.
«Итак, — продолжал я про себя, — лейтенант Лонг предал девушку, которая протянула ему руку и, по сути дела, спасла его жизнь. А теперь капитан Лонг эту самую жизнь желает переделать заново, ступив на преступный путь. Но он просчитался! Взять хотя бы его письмо к Шону… Все, о чем пишет он там, — ошибка! Вчерашние ночные бои в провинции Диньтыонг не были главной, решающей частью операции. Основные события развернутся здесь, в общине Михыонг. Когда я направлялся сюда, в гости к «коллеге» Чан Хоай Шону, я видел, как одно за другим скрытно подходят подразделения наших войск и концентрируются на исходных рубежах. Прибыла и женская артиллерийская батарея, которой командует Май. А где артиллерия — там направление главного удара. Судя по масштабам нашей подготовки, именно тут мы дадим решающий бой. Это там, в Диньтыонге, задуман отвлекающий маневр. Выходит, у вас все шиворот-навыворот, мосье капитан!..»
Последняя мысль словно обожгла меня. Я сидел на прохладном речном ветру, а ощущение было такое, будто прямо под боком пылает очаг.
Глава 29
К вечеру капитан Лонг на своем командном пункте, тщательно изучив данные воздушной и войсковой разведки и сопоставив их с оперативными сводками, пришел к окончательному выводу: на его участке противник предпринимает лишь отвлекающий маневр. И, выражаясь в свойственной ему манере, объявил окружающим:
— Они решили половить здесь рыбку в мутной воде. И ничего больше!
Убежденный в своей правоте, он откинулся на спинку стула и с облегчением перевел дух. Затем встал, отправился бриться. Завершив туалет, капитан скинул свой пятнистый маскировочный комбинезон; похожий на тигриную шкуру, свернул его в тугую скатку и, бросив телохранителю, приказал:
— Постирать!
Он переоделся в штатское: серые брюки, белая рубашка. Вышел из укрытия, где помещался командный пункт, и махнул рукой:
— Все свободны!
Некоторые из обступивших его солдат запрыгали от радости, как малые дети. Еще бы, этим своим жестом командир возвращал их к «нормальной» жизни.
Вскоре многие из них набились в разбросанные по базару пивные, сгрудились вокруг «хозяев» игры и «банкиров», тасовавших колоды карт и бросавших кости.
А сам капитан Лонг поехал домой к жене и сыну. Прежде чем сесть в машину, он приказал дать залп из орудий по хуторам на противоположном берегу — просто ради забавы.
К дому он подъехал точно в назначенное время. Это, как сострил потом журналист Чан Хоай Шон, была счастливая его ошибка. Машина въехала во двор. Взревел мотор, ярко вспыхнули фары и погасли.
Буквально несколькими минутами раньше был схвачен помощник начальника полиции Минь. Проторчав вместе с капитаном целую неделю в блиндаже на командном пункте, Минь тоже решил «проветриться». Он искупался под душем, тщательно причесался, смазав волосы ароматным кремом, сбрызнул одеколоном брови, надушил воротник рубашки и манжеты. Потом вскочил на мотоцикл и по наезженному пути помчался прямо к общинному дому. В отличие от простых смертных он, и доехав до хутора, не сошел с мотоцикла, а только сбросил газ и, включив фару, поехал по пешеходной дорожке к дому Мыой. Въехал в ворота и, лишь стукнув передним колесом по ножке стоявшего во дворе стола — это был его обычный трюк, — выключил мотор.