Рабочий день, как и всегда, знаменовался новыми поисками, загадками, допросами, Женя между делом подумывала, как они теперь с Димой будут, не повлияет ли произошедшее на работу, не придется ли что-то менять. Она посматривала за Димой украдкой, он вел себя обычно: дружелюбно, не сторонился, приносил кофе, вызывался куда-то вместе. Она инстинктивно, ничего уж не поделаешь, опять сравнивала его то с Антоном, то с Костей: он не отстранялся резко как первый, будто больше не желал её общества, но и не лез нахально как второй, словно у него вдруг обнаружились на неё права. Вел себя так, словно уважал ее чувства и свободу вне зависимости от того, что между ними. Под вечер Жене пришлось остаться на дежурстве. Происшествий, к счастью, к ночи не стряслось, но было как-то тоскливо, опять разбирали разные надоедливые мысли: правильно ли она поступила, стоило ли поддаваться порыву. Её тело до сих пор с наслаждением ощущало каждое прикосновение изящных тонких пальцев, мягких губ, а разум предательски топил в мыслях. Раздался звонок.
− Не спишь, подруга? − бодро спросил Дима.
− Женьк, мы тебя очень любим, ты только там не серчай и не ломай ничего! – весело напутствовал Миша и с напускной жалостью прибавил: − Пожалей нас, бедных, зарплата-то сама знаешь какая…
Женя рассмеялась друзьям, явно засевшим в баре за выпивкой.
− Слушайте, а вы там не перестарались, а? – весело спросила она.
− Да мы ещё только начали, − укорил её как маленькую Миша.
− Да, Жень, это тебе, − мягко добавил Дима.
Она не успела спросить, о чём он, услышала мелодию, а затем голос. В баре происходило живое выступление, и она завороженно внимала словам песни, так невероятно отзывающимся в её душе. Песня привела её в восторг, простая песня о них всех и её припев:
Ни ради славы, ни ради забавы,
Ни ради власти, ни ради награды,
Мы делаем наше нелёгкое дело, по лезвию бритвы скользя,
Такая работа, такая работа, и значит так надо, надо.
Иначе нельзя.
− Женьк, мы тебя, правда, очень любим, − тепло проговорил Дима. – Давай, хорошего тебе дежурства, не кисни там.
Он отключился. Женя всё сидела под впечатлением и поймала себя погодя на том, что глупо улыбалась. Её навязчивые мысли куда-то исчезли, позволив спокойно вздохнуть. Она расслабилась и задремала на стуле. Под утро ушла отсыпаться, а потом, к вечеру, возилась с домашними делами. Её всё порывало написать Диме, но она не знала, о чём. Простое «спасибо» за песню казалось слишком малым, а спрашивать, как его дела, учитывая, что они с Михеем наверняка вчера изрядно выпили, а с утра кинулись в работу и сейчас, скорее всего, никакие от усталости, казалось глупо. Она несколько раз хватала телефон и снова возвращала на место.
В дверь позвонили, вырывая из мыслей, Женя, просветлев в лице, поспешила к той. В глазке показался какой-то незнакомый парень в кепке с букетом белоснежных роз, заставив лишь недоуменно нахмуриться.
− Кто?
− А Стрельникова Евгения здесь проживает?
Женя открыла дверь.
− Да, а в чём дело?
− Доставка цветов, это вам, распишитесь здесь, пожалуйста.
Освободив курьера, она приняла букет и нетерпеливо выдернула из нежных роз записку. От прочитанного на её лице вновь возникла улыбка, а щеки налились румянцем. «Спасибо тебе. Ф.»
Поутру следующего дня она стояла у шкафа и впервые за долгие месяцы смотрела в ту его часть, где тосковали позабытые платья. Выбор пал на излюбленное светлое и кофточку поверх.
− Жека, ты, что ли? – поразился Костя, окинув восхищенным взглядом.
− Привет, Костя, − четко и невозмутимо произнесла она в ответ, повесив куртку на вешалку.
− Жень, ты… − несколько смутился стоявший рядом Антон, − ты очень здорово выглядишь.
− Спасибо, Тош, − кинула она и направилась к своему столу.
− Ба, Женька! – наигранно поразился Михей, − ну всё, я сражен наповал! Ты бы хоть предупреждала боевых товарищей, что ли, а то вдруг я без бронежилета, так ведь и не доживу до старости-то!
− Дурак, − ответила она, улыбнувшись.
Женя устроила сумочку на спинку стула и уселась на своё место, тогда и заметила на себе неотрывный взгляд Димы с другого конца кабинета.
− Тебе очень идёт, − проговорил он просто и тем казалось тепло.
Она смущенно улыбнулась в ответ и опустилась к бумагам.
Дело снова заставило побегать, но к вечеру наступила долгожданная свобода. Костя заранее сказав, что в у него дела и на пробежку он потому выйти не в состоянии, убежал. Криво улыбаясь, Женя поняла, что «дела» майора воплотились в милой потерпевшей, которая проявила к нему интерес. Наконец-то человеку снова повезло. Михей пригласил всех остальных посидеть в баре, согласился даже Антон, похоже, уставший от Юли, которая ближе к родам стала всё капризнее. Так они и засели все вчетвером за столиком, как в старые времена, непринужденно беседуя.
Дима отошёл наполнить их кружки, Миша глянул на часы.
− О-о, ну всё, детское время кончилось, я сегодня сеструхе ещё обещал её встретить. Давайте, пока!
Антон в очередной раз коснулся её тёплым взглядом.
− Жень, а ты не хочешь прогуляться?
Похоже, выпитое придало ему уверенности и сил. Женя смотрела в ответ со странным чувством, словно заглядывала в саму себя и задавала единственный вопрос – осталось ли что? Внутреннее «я» молчало, как и сердце. Дима задерживался и, повернув голову, Женя увидела почему: у стойки появилась Татьяна, они опять о чём-то заспорили. Женя неожиданно для себя усмехнулась: ей вдруг всё показалось таким пустым и незначительным, словно и не стоило переживать.
− Нет, Тош, спасибо, − ответила она, хотела подняться, но приостановилась. – И да, шёл бы ты домой, жена же ждёт.
Она встала и направилась к коллегам.
− То есть вы так считаете? – сердито ответила Татьяна вопросом на что-то.
− Я уже сказал, что… − с поразительным терпением продолжил было Дмитрий.
− Дим, а ты не хочешь прогуляться? – проигнорировав девушку, нагло вмешалась Женя и воодушевленно добавила: − Вечер такой… хороший.
− Можно, − проговорил Дима, криво улыбнувшись её смелости, похожей на дерзость.
Провожаемые недоуменными взглядами коллег, они вышли из бара вместе и направились по улице. Она держала его за локоть, наслаждаясь вечерней прохладой, его обществом, в котором можно было и просто помолчать. Они остановились на том же месте, откуда открывался хороший вид на реку. Жене вспомнился их разговор когда-то и дружеский совет Фила. Она развернулась и посмотрела ему в глаза.
− Ты был прав… кажется, я смогла и… влюбилась.
Его губы тронула улыбка, а ладони коснулись её щек.
− Ты знаешь, − мягко проговорил он, − по-моему, ты такая не одна…
Улыбнувшись в ответ, она ответила на долгий поцелуй, а после прижалась к его груди, прижалась к груди человека, чья душа ей теперь казалась роднее всех.