– С факелами ничего особенного, – недовольно сказал Серж.
Им пришлось аплодировать. Не будь рядом с ним мальчика, Джонатан, наверное, спрятался бы под скамейкой. Он хотел уйти, чтобы встретиться с фокусником после представления, исключительно ради того, чтобы почувствовать себя лучше. Джонатан, который мало беспокоился о красоте или уродстве, просто чувствовал, что он хочет приблизиться к нему, обнять его, прикоснуться к нему. Он мог узнавать детство в тех, кто больше не был ребёнком, как и его отсутствие в тех, кто, казалось, его демонстрировал. Ему нравился этот чародей, и он не стеснялся с ним познакомиться. Невинность и хрупкость других людей смягчали его страдания от собственной застенчивости. Жители городка хлопали в ладоши.
– Он же мальчишка, совсем ещё дитя, – сказала одна пожилая дама своему мужу, когда публика выходила. Муж ничего не ответил.
Снаружи Джонатан осмотрел трейлер, где находилось закулисное пространство. Снаружи ничего не было видно. Вместе с Сержем он подошёл поближе. Он попытался заглянуть в окна, в которых отражались деревья. Внутри никакого движения: фургон был пуст. Парень исчез.
Вряд ли это была магия, скорее всего парню захотелось в туалет, и он появится снова, но ждать было некогда: Серж терял терпение. Он захотел снова забраться на Джонатана, который поцеловал его, подсадил, и рукой, которой удерживал Сержа под бёдрами, пощупал ему яйца и слегка их подкинул. Серж не обратил внимания и указал на пневматические винтовки в ярмарочном тире.
Маленьким детям не разрешалось из них стрелять, да и в любом случае они бы не дотянулись. Но Джонатан поболтал с хозяином тира, немного пострелял для виду, и, поскольку он расплатился приличной купюрой и не требовал сдачи, тот предложил помочь мальчику. Джонатан опустился на одно колено и подсадил Сержа на фут или около того, придерживая его за талию; ларёчник придерживал дуло ружья и помогал целиться. Он был неплохим парнем: Серж дважды попал в яблочко. Он унёс с собой батончик нуги и игрушку из искусственных перьев, а также две мишени, пробитые насквозь.
Он вручил Джонатану свои призы, оставив себе сертификат снайпера. Он много говорил о воздушном ружье. Оно было лучше, чем игрушечный пистолет: он мог сделать дырку. Он спросил Джонатана, можно ли убить из него. Джонатан сказал, что можно, хотя на самом деле, он не знал наверняка; но в подобных ситуациях он редко осмеливался отвечать отрицательно.
– Тогда я застрелю тебя из него! – заключил Серж, смеясь.
Джонатан снова обнял мальчишку: ещё никогда его не любили настолько сильно, чтобы говорить ему такие вещи.
Им пришлось в последний раз навестить дом трёх детей. Серж всё ещё хотел вручить свой подарок (который Джонатан носил с самого утра, теперь к нему добавились призы за стрельбу), и такая ерунда как две неудачные попытки его не смущала.
Ещё до того, как они позвонили, они знали, что дверь откроется: они слышали голоса с той стороны. Серж дрожал от нетерпения и жал кнопку дверного звонка с той же энергией, с какой протягивал руку для пожатия. Он смеялся, стоя под дверью. Джонатану наоборот – было не по себе. Вдруг, там их мать, что они скажут? Какое право Серж имел, возвращаться? А если молодая женщина пустит их поиграть, то им с Джонатаном придётся искать способ убить время, пока четвёрка детей будет общаться. Когда встречаются старушки с собаками, собаки обнюхивают друг друга, радуются, дерутся, щекочут друг другу жопу, но старушки растаскивают их – не приближайся к этому маленькому гадкому отродью. Они обмениваются горькой вежливостью через менопаузные ротовые отверстия: ну что ты будешь делать с этими бесстыжими животными, которые вынуждают их быть почти людьми?
Тут всё будет ещё хуже: Джонатан не женщина, его слова не подкреплены материнским авторитетом.
Дверь открылась. Джонатан и Серж с одинаковой радостью увидели круглые щёки и весёлый носик Томаса. Улыбаясь, мальчик обнажил свои молочные зубы, отсутствие передних напоминало чёрную повязку на пиратском глазу. Они трясли друг другу руки, чуть не вывихнув их. Им повезло – мамочки не было дома.
Двое посетителей сбежали незадолго до её возвращения.
– Значит, это воздушка? – спросил Серж в автобусе, рассказывая о винтовке, из которой он стрелял. – Нет, пушка! Эй, пушка-хуюшка, хуюшка-сосушка!