Хозяин был человек не из бедных, хотя отнюдь не богач. Образ жизни он вёл одинокий и скромный, гостей не созывал, при этом соседей не чурался. Не старый, и уже не молодой – в соку, в расцвете сил и лет. Матёрый был мужик. Ни с кем, окромя Ваньки разумеется, тесную дружбу не водил. Беленькую на завалинке с мужиками на троих не распивал. Но пригубить, поговорить, здравия пожелать – почему бы нет: людей негоже обижать. К местным бабам не приставал. И крашеных в своей машине сюда тоже не таскал, хотя мужик, всё те же бабы местные твердят, был видный, статный и рукастый – всем на загляденье.
Свет в окне до утра обычно не гасил, а спал когда – тогда, видать, когда усталость с ног его валила. Богатырский то был сон – не ночь, а ночь и день, а то и два он длился.
Частенько бывывал в отъездах, порой подолгу пропадал: видать, работа у него такая, деловая. Не бандит, и не служивый, и не чиновник. Не бездельник тож. А чем промышлял, справься у кого, никто не передаст, не донесёт.
Однажды спросил соседа Ванька, как тот деньги зашибает на харч, на кров, на душегрейку и на всю оставшуюся жизнь: ведь не служит и не сеет… Тот поведал: хочешь – верь, а хошь – ступай проверь.
Живёт, мол, почти как все теперь: покупает разные предметы дёшево, а продаёт дорого. А где, спрашивается, можно задёшево купить то, что потом продаётся втридорога? Не где, – смеётся тот в ответ, – а как! Нужно у одного купить сразу много и потому дёшево, а затем многим продавать помалу, и чем меньше, тем дороже. А где, спрашивается, взять деньги, чтобы пусть и задёшево, но все ж таки купить? Проще, объясняет тот с охотцей, простого. Прихожу, говорит, в банк, беру деньги на закупки под продажи, на них покупаю, продаю и затем возвращаю долги, и сам при этом не в накладе. И такая скукотища без начала и без конца. Но банк ведь ссудит не любому?! Только тому-де положен торговый заём, у кого: голова на плечах и залог. Ну, голова, допустим, есть у всех, а вот залог… Тут уж без лукавства, без ловкости, без удачи наконец – не обойтись никак. Главное, пустомелей не быть. Не зевать. Всё всегда считать.
Что деньги без удачи?! Как вода. Нужны не деньги, а финансы. Нужна недвижимость в залог, чтоб деньги превратить в товар, а товар обратно в деньги – и тогда завертится торговля, прибавляя с каждым оборотом капитал.
Ну а дальше всё предельно просто – поить-кормить того из бывших, кто и теперь ещё вполне-вполне. Пусть не преуспел, не расторопен, но не оскотинился пока, и с кем крутить совместные дела вполне возможно. Важная наука: быть всегда везде таким со всеми, каковы они, – и не быть скупым, и мотом не прослыть. И считать, считать, считать…
А вот потом начинаются и вовсе чудные чудеса.
Продать не душу, – что душа?! – продать с аукциона потную кепку мудреца за целый миллион. Входной билетик, банкет с дохода. В закулисье погрозить чуток, потрафить малость, пошутить, ажиотаж маленько возбудить и рассказать похабный анекдотец пусть с бородой, но с актуальным смыслом и намёком. И дело в шляпе, то бишь в кепке, – на целый миллион, да комиссионных с гак на праведное дело.
А нет, уж коль наскучила такая суета, возьми ты в руки кисти да нарисуй пустышку и так сумей продать, чтобы и краски окупить и отложить на харч. Вот и весь талант: перенеси ты «я» своё на полотно, разукрасив жизнь во все радуги цвета, прими за счастье боль, и радость, и печаль.
Все знают. Шутник тут жил. Незлой был человек. Вполне отзывчив, хотя и сам себе он на уме.
И рыжий пёс с ним жил, ему до гроба верою служил.
Не устаёт баять душеприказчик Ванька да краски сгущать: бьют часы двенадцать раз – из машины вышли двое и зашли в калитку. Прямо в новый год. Хозяин – на порог встречать непрошеных гостей, как выстрел прогремел. Потом хлопок – и вспыхнул дом.
Машина умчала в пургу, и снег заметал следы.
Сказывают, из объятого синим пламенем дома выскочил огромный рыжий пёс и припустил вслед за машиной со всех своих четырёх пускай не борзых, но длинных лап. Куда уж рыжим тут, казалось бы, тягаться?! Но пёс был умница большой, и он помчал сначала в огороды, затем по полю прямиком наперерез.
Где крутой поворот развязывает узел дорожной петли, пёс нагнал и без раздумий – прямо под колёса. Вильнула машина и сорвалась в пике. Кувыркаясь, полетела вниз под откос – с крутого обрыва в кювет. Оземь! Моргнуть никто не успел – вспыхнула, как спичка. Потом был взрыв – затем ещё один. Пылал металл. Резина коптила едкой гарью.