Мне дают отмашку означающую – аудиенция окончена. Смотрю на портрет над головой Олигарха, оттуда на меня смотрят глаза Олигарха. Скромнее надо быть – кидаю я в них взгляд, они как зеркало его отражают и возвращают моим глазам. Прохожу мимо роскоши, открываю внушительную и облагороженную резьбой дверь, и снова роскошь и куча дорогих ненужностей. Говорят, где-то здесь есть паровоз. Настоящий полноразмерный, а не копия в масштабе 1 к 43. Покидаю замок. Прилегающий парк со статуями и фонтанами проезжаю на чувствующим себя дешевкой "Мерседесе-500" (купе). Кованные ворота минули нас как облагороженные донья Сцилла и дуэнья Харибда. Четырехколесный шпиц отряхивается от облепившего его снобизма, фыркает, ловит шкурой дорожных блох, приходит в себя. Я усиливая звук, где неизвестный мне человечище нагнетает: Ом!
Педаль утоплена и ручная коробка начинает неслышно хрустеть суставами передач.
– Куда торопитесь? – меня тормознули рыцари ордена полосатых палочек.
– Тёща умерла. Спешу поделится соболезнованиями.
– А обручального кольца не носите.
– Июнь. Жара. Зато всегда ношу фотографию друга, – отдаю зеленую бумажку с ненашим и давно мертвым президентом. Почему людское тщеславие настолько бесконечно. На деньгах вполне достаточно нулей и прочих цифр, люди там – явление лишнее. Глубоко лишнее.
А в офисе меня встретили улыбка Машутки и звуки. Пыр-пыр-пыр – это из факса вылезал факс. Текст гласил, что меня приглашают на благотворительный спец-проект, где люди богатые светятся и кидают в амфоры с бедными представителями семейства Буратино кости с барского стола. Если я хочу кого-то испортить халявной манной с небес, я его порчу.
– Обойдутся, изверги.
– Потусовались бы… я бы…
– Им свои вырезки показала. Дались тебе эти веселые картинки.
– Это моё творчество, самореализация.
– Игра теней на твоих выпуклостях и впуклостях – это твоё творчество. Это твой гений, – я снес всё, что было легким с секретарского стола, лег на него, заглянул в пространство между грудями Машутки и ее же лона и стал рассматривать ее пупок.
– Пирсинг делать не собираешься?
– Да ну…
– И правильно. И так всё совершенно дальше некуда.
– Опять возлияния из данного сосуда? – и как она не произнесла глагол "пить" и логично необходимое после него местоимение, нет, не просто талант, а талантище скрывать красноречие заключенное в ней.
– Да ну… лучше поцелую.
Когда мы упали, факс снова стал пыр-пыр-пырничать. Но его никто не слушал.
Даша сама меня нашла. Позвонила и предложила прогуляться-развеяться. А на встрече после поцелуев и прочих ласкательных симпампушек вдруг выстрелила из главного калибра:
– У тебя критические дни кончились?
– Какие дни? – они так меня совсем с ума сведут, они добьются своего, если уже не… нет, слабы пока.
– Тебя как будто с Олимпа выкинули за то, что техосмотр не прошел, – и идет главное как шла, спокойная такая, как линкор в тихую погоду.
Кинжалом размахивает. Всех порежу, – кричит. И при этом глаза у нее такие добрые-добрые, как на детских книжках про Ленина.
(Как ловко можно из большого душегуба опытной рукой сделать мелкого старикана с добродушной физиономией. И скруглить его мрачные поступки цветами жизни. И он лежит мертвый и набальзамированный как живой, но это уже другая, мраморная книга).
– Встретишь Будду, убей Будду. А Акелло промахнулся. Бывает.
– Ты первый раз промахнулся. Ну и кто же Шерхан? Познакомь с этим всемогущим котиком. Мур-р, – она ткнулась мне в шею и приборы у меня в рубке стали врать.
Вытоптал я себе лужайку и могу теперь свободно по ней гулять. А вокруг стены высокие, бумажные, факсные. Свобода относительная. Как в камере одиночной, как в камере смертников с той лишь разницей, что меня, наверное, еще пока не приговорили. Но я сам себя приговорил. К будущему. Определенному. Не входящему в эту спокойную и тихую (а потому мертвую) декорацию.
Еще раз позвонил ведьме. И еще раз мне никто не ответил. Шалишь, парниша. В карты к соседу хочешь заглянуть? Играй своими. Плавали знаем. Как бы долго неопытный бильярдист ни гонял шар по зеленому сукну, но рано или поздно он его в лузу загонит. Вот и предварительные слушанья меня бип-персонами, а также мои слушанья бип-персон завершись консенсусом, плавно переходящим в катахезис или экстаз, что в принципе равносильно в своем неспособстве отразить ту степень взаимопонимания, которая возникла между действующими в одном генеральном направлении силами. Какое тут плечо к плечу, тут и с семейной связью дедка за бабку, через внучку, жучку, кошку и мышку к желанной репке не передать тесноту наших рядов. Никогда еще лань не стояла так близко к буйволу, а лебедь, рак и щука не варились бы в единой похлебке "завтрак финансиста", никогда еще свет не видывал. Впрочем, и не увидел. Операция до общественности не доводилась, а потому население и не знало о том, что из порта Тьмабезтараканная-11 под покровом сумерек, незаметная для любопытных объективов спутников вышла в свое последнее плавание … с таким-то номером. А может … не одна была, а с подругой. Девки часто ходят парой. Одна более красивая, другая завидует.