– Какая образованная милиция пошла… – слышится мне в след.
Дальнейшие поиски привели к неутешительному. Почувствовал: надо подняться на последний этаж. Там, на площадке я ее и нашел. Действительно по другом и не скажешь: девушка со светлыми волосами. Сидит, но уже не здесь. Рядом шприц, прочие причиндалы. Чем я тут мог помочь, только шейку юную свернуть, чтобы умерла в наслаждении. Но не будем озвучивать кантату без та. Потому что не гуманен и не милостив. Обойдусь без творения блага. Чапаю вниз, к картам.
Да так могло бы быть. Только наверху я ее не нашел. Пришлось спускаться вниз. А около подъезда в час ночной глубинный от безделья маялась группа подростков. Они-то и ответили на нужные вопросы. Не сразу, конечно, сначала пришлось убедить их в том, что я не мент какой-нибудь, а самый настоящий торговец наркотиками и мне тут одна местная пассажирка (все мы пассажиры на шарике) денег должна.
– Да не может быть! Да она не на игле! – начали возражать юноши и особенно девушки (потому что юноши больше молчали, готовились, видимо, к драке).
– Но денег-то должна, – на всякий аргумент найдется свой контраргумент.
Вот тут и пришла пора молодежи злорадствовать надо мной:
– Типа, обломись, она уехала стопом в Уфу.
– А с кем?
– С басистом из… – название группы на английском (ну, разумеется, русских слов уже не хватает, это понятно).
И несолоно хлебавши я почапал вверх, к картишкам.
Да, в Уфу, автостопом – весьма понятно и реалистично, но на самом деле всё было не так. Потому что ни на верху, ни внизу я самой девчонки или ее следов не обнаружил. Может она и не кололась, может, и не уехала с басистом. Может, с папиком каким-нибудь на Шиншиллы улетела. Чем не вариант? Впрочем, правды я никогда не узнаю. Не интересно. Какой бы вариант ни был – я его могу представить. А вот если бы она попала в Изумрудный город, тогда да. Тогда бы я оторвался от карточного стола. А в реальности я ответил просто:
– Да я лучше выпью.
И пошел с профессором опустошать рюмашки. Согласитесь, лучок, сало, чеснок, черный хлеб, майонез и пельмени лучше смазать пятьюдесятью граммами водки. Лучше чем что? Лучше, чем не смазать. Так что старушки, ищущие девушку со светлыми волосами, остались не обелеченными. И пусть орешек тайны останется целым. Ум-м-м… как тепло стало в желудке.
– К барьеру! – позвала труба.
Две сыгранный пули отозвались в бюджете пополнением – я поднял со стола 1400 вистов с копейками. У нас ставки не очень большие, чтобы разориться, но и не настолько маленькие, чтобы хулиганить. Обычно играем не очень много: две пули, реже три или одну.
– Вот пуля пролетела и ага… – неслось из динамиков. На радио поставили ретро. Уважили. Да, видимо, старею. Несколько съеденных пельменей, майонез, чеснок, хлеб и водка перевесили тайну девушки и двух старушек. Закроем тему – Ом!
С очередным продавцом полосатости не разговариваю, чтобы не дышать чесноком в его сторону -водка-то выветрилась и из дыхания, и из крови, а вот чеснок он цепкий, его только время лечит, ну, может, еще и смерть. Пахнет ли от покойников чесноком? Лучше освещу ситуация "наши-ваши" на шоссе: Я виноват, ему денег на работе не платят, посему просто протягиваю бумажку шириною 66.6 миллиметров и на закон закрывают глаза. Три шестерки обвешивают фемиду. И ага…
Откручиваю голову у тела. Голова – это колпачок. Тело – тюбик. Содержимое, мне в данное время нужное – зубная паста. Из отверстия надувается сантиметровый … не мыльный, а зубнопастовый пузырек. На тонких бочках его играется радуга. Я дую – он отправляется в полет до ущелья – раковины. Плюхается и растекается незаметной слизью (даже на капельку не хватает его вещественности). Такая вот краткая история. Не жизни миг, а существования секунда. Не одушевлен, лишь овеществлен. Смотрю в зеркало. Там мелкий злодей начинает чистить зубы.
Было время, когда я обладал просто немереной идеалистичностью (или идеализмом, но мне как-то хочется обладать женским, а не мужским). Когда убили Борьку, я решил бросить все силы и ресурсы, чтобы наказать убийц. Первый развед-анализ не дал результатов. И я решил глобально: потрачу всё, и быть может умру, но достану гадов. Вызрел план тотальный: все, кому было выгодно мое устранение попали в черный список (ну не белый же у злодея на столе должен лежать). Все эти люди должны получить одно и то же сообщение: или называешь, кто заказал, или будешь заказан. Понятно, что легче скинуться и замочить мелкого злодея, чем "терять лицо", "идти на поводу у шантажа" и прочие табуированные позы приличного светского общества. А многие бы просто отмахнулись, мол, у нас охрана, а тут козявка говорит "бу" – не страшно. И тогда мне стал нужен профи. И пути дороженьки вывели меня на Шмеля. Он мог устранить всех. А я готов был отдать все свои деньги, чтобы Шмель устранил всех. Но не пришлось. До меня дошла вполне достоверная инфа, что человек, который желал моей смерти и пытался ее воплотить в жизнь (забавный афоризм) – вдруг неожиданно скончался от переизбытка плюмбума в крови (а такое не вылечишь инъекцией инсулина). С тех пор я стал менее верующим в абстрактное (дружба, любовь, родина), но сохранил контакт со Шмелем. Плюс у меня появился один резерв, можно сказать мешочек золотых кружочков, который никакими (никакими доступными человечеству) ниточками нельзя было связать со мной (то есть можно, но без доказательств). У меня не стало врагов, которых надо было бы ликвидировать таким сложным образом. Я – измельчал, бизнес – укрепился, дикая пора закончилась в нашей экономике. Но счет остался и Шмель пережил все зимы.