И улыбнулся, и хобот его раздвоился, и он от избытка добрых чувств сжимал уже не только мой нос, вторым хоботом он целовал – и поцелуями этими контролировал – мой рот. Мне стало затруднительно дышать.
– Слоник, а ты не мог бы умерить свои ласки? – мои глаза тоже стала застилать лиловая поволока.
– Нет, ведь я так тебя люблю! я хочу быть к тебе ближе! я хочу быть с тобой рядом! я хочу быть с тобой одним целым!!! – сближение на всех фронтах. И почему я не зоофил?
– Но ты… ты не даешь мне дышать.
– Я буду дышать за тебя и фильтровать воздух. Там могут быть яды и прочие опасные для тебя органические и неорганические вещества.
– Спасибо, но не надо.
– Надо, мой любимый мелкий злодей, надо.
Я постарался не думать о розовом слоне. Абстрагироваться от него, уйти в другой мир, мир без розовых слонов. Но тяжело не думать о маленьком розовом слоненке, который не дает тебе дышать. Он ласковый, топчется очень аккуратно у тебя в гостиной, не бьет посуду, не дебоширит, паинька. Его можно не замечать – настолько он тих и незлобен по характеру. Но как не думать о нем хотя бы секунду, хотя бы только один миг, когда так хочется вздохнуть, так хочется глотнуть пусть не свежего, пусть спертого или даже отравленного воздуха или выхлопных газов или дыма, или копоти. Но и нос твой и рот заняты лобызаниями обыкновенного розового слоненка, котором не возможно выбросить из головы. Я бы давно убил его, если бы мог. Но я слишком короткорукий, я слишком слабый, я не могу причинить вред детенышу розового слона и розовой слонихи (они мне даже браслетики подарили и одели на запястья, и застегнули – заботливая семейка). Уши моего навязчивого глюка как блины, может быть, будь у меня такие уши, я мог бы дышать через них, но уши у меня маленькие, через них много не надышишь. Ноги его – как колонны макета древнегреческого храма, кожа розовая слегка мохнатая, это прозрачные волосы образуют пушок, да, именно пушок, легкий пушок, а совсем не мех, это же не мамонт, а слон, обыкновенный розовый слон. О нем можно не думать, но это никак не получается.
Когда я почти умер, поцелуя несколько ослабли, я смог чуть продохнуть. Как заботливо – теперь я мог отвечать на вопросы.
– Расскажи, как ты жил без меня. Без своего любимого розового слоненка?
– Нормально, как все.
– Не верю, ты особенный, ты уникальный, ты единственный в своем розе. Я так тебя люблю! Но прости, я не верю тебе. Ты самоуничижаешься непонятно почему. Не скрывай ничего от любящего тебя!
– Да я и не скрываю.
– Тогда говори, поделись со мной всем, всем-всем. И мы сольемся в экстазе телесном. А наши души образуют гармонию.
– А, может быть, завтра сольемся? Сегодня что-то я не в настроении, да и вообще…
– Сейчас, прямо сейчас! И всегда! Мы будем вместе всегда! Я буду приходить к тебе во сне.
– Это сон, ты – просто сон. Не бывает розовых слонов!
– Я слоник, я не знаю ничего про слонов. Может быть, их действительно не бывает. Но я-то есть!
– И тебя нет, ничего нет!
– Ням-ням, какой ты вкусненький!
– Прочь, прочь! Уйди прочь! Если ты меня любишь, уйди!
До какого только изуитства не дойдет мелкий злодей, не влюбленный и лишь позволяющий себя любить слонику цвета роз, в своих издевательствах над влюбленным созданием лилейно-розового цвета с пушком на ушках, с желтенькими бивенькушичками.
– Потому что я люблю тебя, я и не уйду. Как ты мог допустить такое, как мог помыслить о таком?! Чтобы я, твой раб, твой верный слоненок бросил тебя? Тем более в трудную минуту! Ведь тебя, героя нашего времени, держат в застенках сатрапы. Да пусть мои бивни станут нецками! пусть хвост мой станет сувениром! пусть череп мой станет пепельницей! но я не брошу тебя!! Особенно сейчас, в такой тяжелый, можно сказать переломный, для тебя период в жизни. Ты же одинок, ты запутался, ты врешь, даже мне, своему одновременно другу-брату-любимому. Но я тебя излечу.
И снова поцелуи, которые не дают вздохнуть. Уж засосы так засосы, специалист, мать-его… впрочем, не надо трогать розовую слониху, она может и затоптать, и почки опустить, и … Но как не трогать розовую слониху, если ее чадо пастельных тонов кислород перекры…
– Хорошо, я всё скажу!
– Давно бы так. Я внимательно тебя слушаю и повинуюсь…
Слоник склоняется в полупоклоне. Бьет бивнями об пол. От грохота я просыпаюсь. Да, приснится же такое!
Следователь, уже наяву:
– Признаетесь, что заказали массовое убийство?
Растет борода протокола, а следователь – чирк-чирк – ее ровняет (чтобы усе волоски ложились в правильную прическу).
– Всё зависит от того, чем вы подкрепите свой вопрос.
– В каком смысле подкрепим? доказательства у нас серьезные.