Когда Фемиду кличут Дарьей
Посвящаю тем, кто любит свою страну и когда-нибудь добьётся, чтобы должностные преступления чиновников, работников правоохранительной системы и судов не имели срока давности, и виновные могли быть привлечены за них к ответственности, пока живы. Комментарий автора. Чем больше моральных уродов в стране, тем она и жизнь в ней опасней и непредсказуемей! Когда Фемиду кличут Дарьей. Предисловие. Место и время события: «Столыпинский» этапный железнодорожный вагон для перевозки заключённых, прицепленный к пассажирскому поезду «Харьков-Владивосток». Участок железнодорожного пути между городами Куйбышев (ныне город Самара) и Челябинском. Июль 1977 года.
В душном арестантском «купе» четырнадцать человек при норме шесть. Это почти то же самое, что посадить в обычное четырёхместное пассажирское купе - двенадцать! Звучит комментарий: «В Советском Союзе колхозный скот перевозят по железной дороге в более комфортных условиях, чем заключённых». На верхней полке, ни разу не спустившись вниз, лежит мужик. На двух нижних полках в невероятной тесноте, скучившись, сгруппировались остальные тринадцать, болтая о разном. Как-никак, внизу прохладнее. Среди них находящийся под следствием по статье 209 УК РСФСР тридцатидвухлетний Иванов. - А за что тот мужик сидит? - показывая пальцем наверх, поинтересовался Иванов у других. - За нападение у него статья, - ответили ему. - То ли на мента, то ли на прокурора, то ли на судью? - А откуда его везут? едет? - задал новый вопрос Иванов. - Кажется, из Харькова. Нас в Пензе загрузили. Точно не знаем. - Он хотя бы раз вставал? - продолжил интересоваться Иванов. - Кажется, нет. - Может, приболел? - забеспокоился Иванов. - Не похоже, - успокаивающе произнёс кто-то. - Когда менты и конвой сверку делали, он довольно бодро называл свою фамилию, имя, отчество, год рождения, статью, срок и так далее. Иванов залез на верхнюю полку и пошевелил мужика за плечо: - Мужик! Ты жив, здоров? Не приболел? Что-то ты не поднимаешься. Не ешь, не пьёшь. Несусветную жару тут терпишь. Может жрать нечего? - Не хочу, - неестественно шепелявя, ответил мужик и повернулся лицом к Иванову. - Никак не очухаюсь от случившегося. Всё вмиг крахом обернулось. Готов в петлю залезть. - А за что посадили? - с сочувствием спросил Иванов, уловив в его интонациях потребность высказаться, душу излить. - Судью за волосы ухватил и мордой несколько раз в стол ткнул. Не стерпел её произвола. Без всякой вины эта мерзкая сволочь пятнадцать суток дала за то, что обратился к ней назвав мамашей, а не «гражданин судья». В итоге три года получил за эту суку и того подонка-мужа приятельницы моей жены, которого мы пригласили на своё праздничное новоселье. Нашей семье благоустроенную квартиру в новом доме выделили. Почти десять лет очереди ожидали, живя в ветхом бараке. Когда получили, такими радостными были. И на тебе... Всё счастье в одночасье рухнуло. Мужик злобно сжал пальцы в кулак и мстительно усмехнулся: - Ничего, поквитаюсь. И этому подонку тоже никогда не прощу. Представляешь: сказал следователю из прокуратуры, будто я всячески хотел его споить, приставал к его жене и пытался заманить её в спальню. Прокуратуре такие утверждения были на руку. Ей не хотелось разбираться в первопричинах. Выставлять судью виноватой. Воистину, ворон ворону глаз не выклюет. Именно только поэтому в ходе предварительного следствия и на суде незаконные пятнадцать суток были упомянуты лишь вскользь. Естественно, с намёком на мою вину и вину за причинение обнаглевшей судейской башке лёгких телесных повреждений. - А конкретнее и подробнее ты можешь о случившемся рассказать? - попросил Иванов. «Новоселье». - Началось вот с чего, - тяжело вздохнул мужик... И перед глазами Иванова предстала в развёрнутом виде вот такая драматичная, с невесёлым концом житейская история. В просторной и светлой гостиной, за раздвинутым у стены столом, накрытым белоснежной скатертью и разными угощениями, перекидываясь весёлыми шутками и прибаутками, балагурят с десяток гостей. Временами предлагаются тосты, возникает одобрительный шум, звенят рюмки и бокалы, звучит дружный смех. В центре гостиной поспокойнее. На специально оставленном для танцев «пятачке» под льющуюся из стереоколонок величавую музыку несколько пар плавно и неторопливо скользят по паркету в вальсе. Увы. Тут, как и везде: «... не без урода!» Чуть поодаль от всех, в уголке, рядом с магнитофоном, установленном на тумбочке, сидел в гордом одиночестве вальяжно развалясь в кресле, плечистый, с угрюмой квадратной физиономией лет двадцати семи парень и из-под тяжелых полуопущенных век ревниво наблюдал за своей молодой красавицей-женой, самозабвенно танцующей с гордым и сияющим от счастья хозяином этой новой квартиры. Жена угрюмого парня в ударе. В ударе от самой себя: взбодрённая, польщённая и растроганная тем, что благодаря своему блистательному наряду, молодости, стройной фигуре, атласной коже и очаровательным чертам лица, повсюду оказывалась объектом повышенного и заботливого внимания мужчин. От выпитого вина и через край плещущегося восторга её большущие, обрамлённые чёрными стреловидными ресницами глаза искрились нежно-голубоватым огнём, губы пылали красным жаром, щёки горели розоватым цветом и слегка кружилась голова, потерявшая ощущение пространства и веса. Поэтому порой ей казалась, что пол куда-то уплывал из-под ног. В такие волнообразные мгновения она становилась неспособной удерживать своё тело строго вертикально и наталкивалась, беззаботно хихикая, на хозяина квартиры своей пышной полуобнаженной грудью. Хозяин квартиры точно так же, как и она, не придавал таким прикосновениям никакого значения. Ему сегодня не до мелких собачьих радостей. Глаза у него наполнены другим, более значительным, более выстраданным счастьем, а душу распирала гордость за то, что наконец-то его семья, преодолев все невзгоды и лишения, заимела после многолетних мытарств по частным квартирам и баракам собственное жильё, состоящее из трёх великолепных комнат, кухни и прочих вспомогательных помещений типа прихожки, ванны, туалета. - Даже не верится всё ещё!.. - вздохнув, сказал он ей, кружась в вальсе, с улыбкой и восторгом оглядывая потолок, стены и пол. - Я тоже рада за вас, - прошептала она, прильнув в очередной раз к нему своей грудью. - Такая гора с плеч. По себе знаю. Впрочем, лет через пять, и мы сумеем купить себе домик. Если, конечно, мой «леший» перестанет ревновать меня до каждого встречного-поперечного столба и освободившуюся энергию направит на эту заветную цель. - Что? Слишком ревнивый? - засмеялся хозяин квартиры. - Ой! Не приведи Господь! Особенно когда поддавший. Настоящий зверь. Иногда достаточно мне на кого-нибудь с восхищением пару раз посмотреть и... пошло-поехало. Вот и сейчас он сидит возле магнитофона, весь внутренне напружинившись. Это я нутром чувствую, хотя не гляжу, чтобы мой взгляд не истолковал превратно. - Значит, сильно любит тебя! - Скорее себя, - не согласилась она. - Не может быть. Вы такая красивая. Тут волей-неволей будешь стеречь... точнее, простите, не стеречь, а... ну как это правильно выразиться... - Нет, не надо! Не поправляйтесь! Очень точно сказано. Именно стеречь! - с улыбкой приложила она к его губам палец. - И стережёт! Стережёт, как престижную вещь, ради эгоистического тщеславия и относясь соответственно, особенно на первых парах. Стережёт, не считаясь с нашими чисто человеческими интересами, запросами, правами, женской психологией, в конце концов. Впрочем, всё же стеречь нас следует! - неожиданно прорвались в её обличительный тон немножечко виноватые нотки. - Обязательно! - подчёркнула она и кокетливо улыбнулась, приоткрыв верхний и нижний ряд удивительно ровных, белых зубов. - Только зачем столь примитивным способом? Разве таким образом удастся женщину от соблазна уберечь? - Судя по тебе, вряд ли! - засмеялся хозяин квартиры. - Да. Угадали! И меня в том числе! - слетает с её сладких уст неприкрытое признание. - Скажу даже ещё откровеннее: чем сильнее мой муж меня охраняет, тем хитрее, изворотливее и упрямее становлюсь. По-моему, грубость и жестокость всегда и на всех действует отталкивающе, прямо противоположно?! - А страх? Ведь если он «врежет», мало не покажется! - усмехнулся хозяин квартиры. - Боюсь, безусловно, - вмиг хмурится она и тяжко вздыхает. - Однажды было. Тем не менее, телесный страх, поверьте мне, далеко не лучший сдерживающий фактор. Скорее, наоборот. Возьмите, к примеру, нашу общую знакомую Марину или Таню... Когда танец закончился, хозяин квартиры подошёл к насупленному парню и с дружеской улыбкой потянул его к столу. - Хорошо. Пойдём! - криво усмехнулся он, неуклюже поднявшись с кресла. - Только не надейся, что сумеешь меня споить. Не получится! - и многозначительно добавил: - Ишь, как вы все на мою жену губы раскатали. Липните к ней, что осы к сиропу... Подойдя к столу, парень решительно налил из бутылки два полных гранёных стакана водки и один сунул хозяину квартиры: - Держи, коль притащил. Выпьем на равных! Посмотрим кто из нас настоящий мужик! Не теряя ни секунды, он одним залпом опустошил стакан до дна и вопросительно посмотрел на хозяина квартиры. Тот отрицательно качнул головой: - Всю не буду. Лишь грамм пятьдесят. Не больше. Мне как, хозяину, н