Я читаю: «Моделируются сложные формы работы мозга… Моделируются процессы решения проблем игры в шахматы и доказательства теорем… Моделируются процессы познания мира, самообучения целесообразной системе действий во внешней среде… Разрабатываются модели нейронов и исследуются свойства сетей, лежащих в основе нервных центров, управляющих работой внутренних органов живого организма. На ЭВМ создается модель следящих движений глаза, а также модель слуховой системы… С использованием ЭВМ создается модель цветного зрения… Моделируются процессы патологических состояний… Кибернетический анализ гипноза… Модель развития патологических процессов при эпилепсии… Моделирование развития гипертонической болезни…».
Это перечень некоторых работ одной лишь секции Совета — биологической, а всего секций — шестнадцать!
Примерно тогда же, в начале шестидесятых годов, известный кибернетик К. Штейнбух из ФРГ писал: «В СССР привилегированное положение кибернетики официально закреплено в Программе КПСС. Там царит деловая активность. Эта активность проявляется как в широкой популяризации идей кибернетики среди населения, так и в создании больших научно-исследовательских институтов».
— В печати неоднократно отмечалась роль науки об управлении, говорилось, что этой науке надо учиться, надо ее развивать, — замечает Берг. — Действительно необходимо улучшить планирование научно-исследовательских работ, предусматривая в планах все этапы, вплоть до внедрения результатов в производство. Речь идет прежде всего о том, чтобы использовать в производстве современные способы исследования с применением электронных вычислительных машин. Эти способы сочетают методы кибернетики и специальной технологии и служат основой оптимального подхода к проблемам химии, физики, медицины, промышленности, сельского хозяйства.
В сфере интересов Совета, — продолжает Аксель Иванович, — математические вопросы кибернетики, теория надежности, кибернетика биологическая и медицинская. Здесь и кибернетическая химия, психология, экономика. И каждая из этих проблем дробится еще на ряд более мелких, идущих вглубь, к конкретным запросам науки, техники, жизни.
— Да, сейчас много пишут о том, что кибернетика проникает в такие области человеческой деятельности, которые трудно предугадать, — говорю я и задаю свой второй вопрос: — Но объясните, какое отношение имеет химия к кибернетике или кибернетика к химии?
— Сейчас объясню, — отвечает Берг. — В Совете по кибернетике учреждена химическая секция, и организована она совсем не для украшения списка. Создается совершенно новый раздел науки — математическая химия. Ее задача — оптимизировать процесс постановки химических опытов и наладить извлечение полезной информации из противоречивых данных этих опытов.
Теперь, прежде чем строить какой-нибудь промышленный химический агрегат, его проект предварительно проверяют и обрабатывают на электронно-вычислительной машине. Реакция описывается математически, и машина, следуя программе, меняет и подбирает химические ингредиенты, выраженные через электрические величины, чтобы определить наиболее выгодное течение будущей химической реакции. Преимущества такого химического эксперимента — быстрота, эффективность и дешевизна. Чисто химический эксперимент длится несколько часов, иногда дней. На вычислительной машине он занимает секунды. Серия химических экспериментов для поиска оптимального течения процесса длится иной раз годы. Математический эксперимент укладывается в несколько часов. Недавно на одном из химических заводов осуществили производственное испытание рассчитанного математическим путем аппарата для производства безметанольного формальдегида — важнейшего сырья в производстве пластмасс. От начала лабораторных исследований до выдачи промышленной продукции прошли не обычные в таких случаях 10–12 лет, а лишь 3 года, причем большая часть времени ушла на изготовление и монтаж аппаратуры.