— Эй, — я протянула руку через стол, чтобы взять его руку и прижать поцелуй к ее центру, как он делал это со мной. — Ti amo, Capo. Все будет хорошо. (пер. с итал. «я люблю тебя, капо»)
— Извините, что прерываю.
Я подняла глаза и увидела Гидеоне ди Карло, стоящего в нескольких метрах от меня. Я и забыла, насколько он красив и как не похож на своего покойного брата. Я боялась, что увижу призрак Агостино, что это снова вызовет ощущение пистолета во рту, ужас, который я испытывала, борясь за свою жизнь.
Он был темноволосым и зеленоглазым, широким и крепким, в то время как его брат был светловолосым и темноглазым, высоким, но худым. В болотной глубине этих зеленых глаз было что-то почти человеческое.
В Агостино не было ничего человеческого.
— Спасибо, что пришли, — сказала я, вставая и жестом указывая на стул напротив. — Пожалуйста, садитесь.
Гидеоне, глядя на Данте, который напрягся, как хищник, готовый наброситься, занял предложенное место, сохраняя почти метр пространства между собой и столом.
Вот так два льва-альфа встречались без насилия. Много пространства и женщина между ними.
— Давайте сразу перейдем к делу, — объявил Данте, доставая бумаги из кейса, лежащего у его ног. — Мы хотим удочерить Аврору. Технически, у тебя есть право возражать против этого, как у ее кровного дяди. Мы надеемся, что в тебе есть порядочность, которой нет у твоего брата, и ты подпишешь свои права документы.
Гидеоне уставился на него.
Я вздрогнула.
— Мой муж хотел сказать, что для нас будет честью официально сделать Аврору частью нашей семьи, и нам нужно ваше согласие, чтобы это произошло.
Его твердый рот смягчился.
— Как она?
Прежде чем я успела остановить улыбку, она завладела моим ртом.
— Она прекрасна. В прошлом месяце мы праздновали ее седьмой день рождения. Были только семья и мальчик, в которого она влюблена уже много лет.
Тот самый восьми, теперь девятилетний, о котором она говорила маме, когда впервые та встретила ее. Того самого, которого она хотела поцеловать.
— Хорошо, — пробормотал Гидеоне, глядя через дорогу, словно представляя себе это. — Я рад этому. То, что она видела... это было бы тяжело для любого ребенка.
— Она не спала неделями, — прорычал Данте.
Я положила руку на его твердое бедро и сжала.
— Она делает успехи. Мы ходим с ней на терапию раз в неделю, и у нее есть и самостоятельные занятия.
Что-то дрогнуло в его лице, какой-то мускул, который, как он удивился, все еще работал.
— Вы хорошо к ней относитесь. Она должна быть в порядке.
— Она будет лучше, чем в порядке, — утверждал Данте, его рука сжалась в массивный кулак на столешнице, демонстрируя территориальную угрозу.
Я чувствовала себя так, словно находилась в центре документального фильма Дэвида Аттенборо.
— Она идеальна, — закончил Данте, глядя на руку, которую он держал на коленях, где его пальцы возились с розовым браслетом из бисера, который она ему сделала, с надписью «il eroe».
Герой.
Я проплакала целый час после того, как она подарила ему этот браслет.
Гидеоне долго изучал нас обоих, затем полез в пиджак и достал сложенную стопку бумаг. Он бросил их на стол между нами и нашим кофе.
— Я уже попросил своего адвоката прислать мне документы. Они подписаны, — объяснил он, когда я пододвинула их к себе и открыла.
— Ты мог бы отправить их по электронной почте, — заметил Данте с суженными глазами, все его тело было напряжено. — Почему захотел встретиться?
Я чувствовала, что Гидеоне был человеком, который размышляет, потому что он долго смотрел на Данте, прежде чем ответить, его глаза перешли на меня.
— Я хотел посмотреть, какими родителями вы будете. Это мафия, хороших мало.
— Спасибо, — прошептала я, прижимая к груди подписанные бумаги, которые светились теплом. — Это очень... мило.
Он плоско улыбнулся мне, выражение лица было скорее угрожающим, чем приятным, но я оценила его попытку. Он резко встал, но наше дело было закончено, и мы никогда не будем друзьями, поэтому я поняла его поспешность.
Он колебался, стучал костяшками пальцев по столу, прежде чем наконец встретился со мной глазами и сказал:
— Ты должна знать, в тот день в кафе я хотел тебя проверить. Посмотреть, что ты за женщина, потому что я знал, что Джорджина обратится к тебе за помощью. — он колебался. — Она пришла ко мне, но я ни черта не мог сделать. Когда я позвонил позже, я хотел предупредить тебя, что Агосто стал pazzo, что он нес чушь о том, чтобы пригласить ее на свидание. (пер. с итал. «сумасшедшим») — он пожал плечами, его челюсть подпрыгнула. — Это не оправдание. Я должен был стараться изо всех сил. Джорджина не заслуживала такой смерти.
Он снова стукнул костяшками пальцев по столу, повернулся и пошел прочь, скрывшись в переулке через полквартала по улице.
— Я должна была ответить на его звонки, — произнесла я деревянно.
Я была шокирована его проявлением порядочности, но разве я не являюсь ярким примером хорошего человека, который может совершать плохие поступки? Почему Гидеоне не может быть плохим человеком, способным на хорошие поступки?
— Он просто пытался заставить тебя чувствовать себя плохо, — проворчал Данте, отпивая кофе и вставая, чтобы взять меня за руку. — Andiamo, lottatrice mia. Поехали домой к Роре. (пер. с итал. «поехали, мой боец»)
Мы не сразу удочерили ее.
Ей нужно было время, чтобы оплакать своих родителей и дядю, и мы не хотели давить на нее. Мы хотели, чтобы она выбрала нас так же, как мы выбрали ее.
Я проснулась на свой двадцать восьмой день рождения от тяжести на груди.
Когда я открыла глаза, Рора лежала на животе поверх меня, подперев подбородок руками, а ее локоть больно впивался в мою грудь.
— Buon compleanno! — крикнула она мне в лицо, как только увидела, что я проснулась. — С днем рождения, ZIa! (пер. с итал. «тетя»)
Я усмехнулась, обхватывая ее руками, чтобы перекатить ее с меня на кровать, где я могла пощекотать ее.
— Gattina, ты посмела разбудить меня в мой день рождения? — поддразнила я ее визгливый смех. (пер. с итал. «котенок»)
Я посмотрела на Данте, который стоял в дверях с подносом в руках.
Я подняла брови.
— Завтрак в постель?
— Только лучшее для донны, — объяснил он, слегка пожав плечами, садясь на край кровати и ставя поднос рядом со мной.
Я перестала щекотать Аврору, чтобы наклониться и принять его теплый поцелуй. Он обхватил мою щеку одной рукой и притянул меня к себе еще раз.
— Мерзость, — крикнула Аврора, перекатываясь на мои ноги, смотря, как мы целуемся, высунув язык.
Данте отстранился и потрепал ее по носу.
— Ты мерзкая. Держу пари, ты не почистила зубы сегодня утром.
— Да, почистила!
— Если я проверю твою зубную щетку, она будет мокрой? — спросил он, сузив глаза.
Я откинулась на подушки и взяла с подноса кусок бекона, наблюдая за их обычной утренней рутиной
— Да.
— Потому что ты плеснула на нее водой или потому что ты действительно чистила зубы? — он поднял бровь. — Иди сюда, дай мне понюхать твое дыхание.
Рора секунду смотрела на него, потом зашипела, скатилась с кровати, встала и нахально вышла из комнаты.
— Тебе лучше подождать, пока я открою ее подарки, — крикнула она по дороге в свою спальню.
Данте озадаченно смотрел ей вслед.
— Боже, помоги мне, когда она станет подростком.
Я рассмеялась, запустив руку в его черную футболку, чтобы притянуть его ближе к себе для очередного поцелуя.