Он стоял, расставив ноги, и засучивал штанину. Когда старик бросился на него в третий раз, Мей Сансай высоко подпрыгнул. Он хотел ударить старика ногой в голову, но промахнулся и, потеряв равновесие, покатился в кусты. Тяжело дыша, он встал на ноги.
— Отец! Предупреждаю тебя. Ты и так близок к могиле, позволь мне не быть твоей смертью. Прошу тебя, берегись!
— Убирайся туда, откуда пришёл! — тяжело дыша, выкрикнул старик. — Сейчас же уходи! Я не хочу, чтобы в моём царстве были чужие. — Он подбоченился и захохотал. — Ты думаешь, это не моё царство? Ха-ха! Все ушли отсюда. Они боятся сонной болезни. А я не боюсь. Мухи пьют мою сухую кровь и сами же дохнут.
Мей Сансай опустил штанину. Он взглянул через плечо и сказал:
— Клянусь Аллахом, я просто не знаю, что с тобой делать. Иногда мне кажется, что ты безумен. Зачем ты нападаешь на меня? Я прохожий, и мой путь лежит через твою деревню. Я не хотел отбирать у тебя твоё царство.
— Нет, ты хотел. Но забудем об этом. Ради Аллаха, дай мне орешек. Я очень хочу есть.
Мей Сансай приподнял рубаху и из глубочайшего кармана извлёк сухой сморщенный орех кола. Он отдал его своему противнику. Старик разжевал орех, состроил гримасу и облизнулся.
— Славный орешек!
Мей Сансай возился со своей раной.
— Где здесь вода?
— Вода? Вон там ручей.
— Проводи меня.
По дороге к ручью Мей Сансай подумал, насколько легче подружиться с иными людьми, столкнувшись с ними в бою Вокруг становилось всё больше признаков запущения. Старик заметил, с каким любопытством он смотрит по сторонам и спросил:
— Ты разыскиваешь кого-нибудь?
— Да.
— Увы! Ты пришёл слишком поздно... Слишком поздно.
— Почему? Разве здесь была война?
— Нет, не война. А пожалуй, что и война. Когда горит лес, саранча говорит "До свидания" набегу.
— Я не совсем понимаю...
— Тау! — старик засмеялся. — Я говорю, здесь была война. Когда рыба вылазит из воды и говорит, что у крокодила один глаз, кого видела рыба?
— Никого, кроме Аллаха. — улыбнулся Сансай. Ему очень понравилась пословица. Пожалуй, старик-то забавный.
— Тут была война. Ты в своём доме, ты родился в нём, твой отец родился в нём. И вот является чиновник и говорит, что этот дом плох для тебя. Дескать, в нём сидит болезнь. И он сжигает твой дом или разрушает его и строит тебе другой дом, далеко, в другом краю. Тау!
Мей Сансай остановился. Левая рука у него зудела, и он осторожно поднял её. Как он и думал, на ней сидело насекомое. В кожу впилась большая муха, крылышки были сложены у неё на спине, как ножницы. Её брюшко раздулось и краснело от выпитой крови. Мей Сансай, дрожа, занёс правую ладонь
— Убей её! Это муха цеце! — закричал старик.
Старик тоже поднял ладонь и бросился к Сансаю. Но прежде чем кто-либо из них успел ударить, муха перевернулась и упала в пыль — она так отяжелела, что не смогла улететь. Старик прыгнул на неё — казалось, он топчет слона. Он отёр пот с морщинистого лба, лишь когда кровь смешалась с землёй.
— Она была причиной войны.
— Муха?
— Это муха цеце. Она приносит сонную болезнь.
Он взял Сансая за руку и повёл его дальше. Ручей почти пересох, так как большинство деревьев вдоль него было срублено. Трава из последних сил старалась сохранить зелёный цвет.
— В этих местах, — сказал старик, усевшись на камень, — когда-то жили люди, как ты и я. Крестьяне с жёнами, торговцы. Они были счастливы, но их преследовала болезнь.
У Мей Сансая булькало в горле. Он прополоскал рот и выплюнул воду, а затем омыл свои запылённые ноги.
— А ты, отец? Скажи мне, что ты делаешь здесь?
— Вот это вопрос! Только послушайте! Ха-ха! Он видит человека в его собственном доме и задаёт ему такой вопрос... Кай!
— Но чиновники говорят, что тут никто не должен оставаться.
Старик рассмеялся.
— Что общего у рыбы с клещом? Ведь я не молод — чего же мне бояться смерти? Если болезнь захватит меня, я умру. И пусть!
— Пойдём, — сказал Мей Сансай. — Пора помолиться.
Старик спустился к ручью. После омовения они повернулись к востоку, и старик доказал, что он так же набожен, как и коварен.
У него был глубокий сильный голос, который он, очевидно, берёг для подобных случаев, и Сансай был искренне тронут.
— Аминь, — сказал Сансай, отирая песчинки со лба и доставая чётки.
Старик спросил:
— А что ты теперь собираешься делать?
— Я должен идти на юг.
— Правда? Это хорошо, клянусь Аллахом, это хорошо. Но сегодня уйти ты не можешь. Ночь уже наступает. Скоро выйдут гиены и другие дурные звери саванны.