— Да вы что! — молодой солдат посмотрел на стратига, словно надеясь найти у него поддержку. — Какие на хер дети, это же гребанный харвенский молодняк. Бешенные дикари, умеющие только убивать и грабить. Если бы они еще хоть немного подросли и научились сражаться, они бы точно убили кого-нибудь из наших! Так что мы благое дело сделали. Да и не такие уж они дети, каждый из нас был примерно одних с ними лет, когда попал в тагму.
— Мы были старше, — тихо проговорил Фолла. Угрюмый воин выглядел растерянным. Его взгляд постоянно скользил по земле ни на чем, не задерживаясь, но каждый раз, когда он падал на лица мертвых варваров, его губы слегка подрагивали.
— И что с того? Они же харвены! Харвены! — не унимался Лиаф. — Свора насильников и убийц, десятилетиями разорявшая наши пограничные земли. Да вспомни хотя бы, что они сотворили с Мицаном. Как изувечили его. Они… они…
— Мертвы, — резко перебил солдата полководец. Лиаф тут же замолчал, проглотив несказанные слова и поник, не смея перечить стратигу. — Впрочем, не все. Что там с избитым Сэги юношей?
— В отключке он, господин, — проговорил Мицан. Они с Кираном как раз подтащили пленного к капищу. — Вы уж простите, но и зверюга же ваш раб. Так паренька отделал, что почти живого места не осталось. Даже и не знаю, очухается или так помрет…
— Будем надеяться, что он все же выживет. Попробуйте привести его в чувства: надо узнать кто они и откуда. Все это смахивает на разведку. Пусть и бездарную.
— Слушаюсь, господин.
Киран сбегал к реке за водой, и они вместе с Мицаном начали приводить паренька в чувства, поливая его и хлестая по щекам. Фолла же пошел к дальнему трупу и притащил его к капищу, уложив под столбом. Следом за ним он притащил еще один труп, и уже было направился за третьим, как его окрикнул Лиаф:
— Ты чего это делаешь?
— Хочу их хоть как-нибудь похоронить.
— Да брось ты эту падаль. Пусть лучше звери поедят. Хоть какой-то будет прок от этой дикарской мерзости.
— Не по-людски это так мертвых бросать.
— Они наши враги.
— И что с того? Все равно люди.
— Ааарр, великие горести и проклятья! Как же ты упрям Фолла, — лицо молодого воина исказила гримаса злобы. — Неужели ты думаешь, что они стали бы тебя хоронить? Да они бы просто бросили твое тело, а может еще и надругались. Не забыл, как выглядит кровяное дерево? Помнишь, как на ветках развешивали кишки, кожу и отрубленные конечности?
— А мне не важно, что другие делают или сделали бы. Важно лишь что я делаю. И сейчас я делаю то, что верно.
— Ну-ну. Расскажешь потом о своей доброте харвенам, когда тебя на части разбирать будут.
— А я о ней богу расскажу. Ему, а не тебе меня судить, — тихо проговорил он, уставившись немигающим взглядом на Лиафа. Тот поежился, но глаз не отвел. Несколько мгновений они стояли друг напротив друга, пока молодой не дрогнул и не махнул рукой.
— А, разорви тебя гарпии! Делай что хочешь.
Пока Фолла стаскивал и укладывал трупы, Мицану с Кираном удалось привести паренька в чувства. Когда к нему подошли Лико с Сэги, он сидел, обхватив колени и уставившись в землю.
Скофа пригляделся к пленнику: как и остальные харвены, тот был одет в болотного цвета рубаху и штаны, причем одежда явно была ему велика и висела на его костлявом теле, словно на огородном пугале. Губы его были разбиты, нос опух, остриженные под горшок русые волосы были изляпаны грязью, щеки впали, скулы заострились, нос был чуть вздернут кверху, а левая бровь располагалась чуть выше правой. Обычный харвенский паренек. Вот только его голубые глаза, непривычно яркие для его народа, светились жгучей ненавистью.
Полководец присел рядом с ним и внимательно посмотрел на пленника. Тот поднял голову и их глаза встретились.
— Взгляд полный злобы, но не страха… Сэги, будешь переводить ему мои слова.
— Как прикажете, хозяин.
— Скофа, подойди сюда.
— Да господин.
— Возьми нашего пленника и держи его покрепче. А ты, Лиаф, — отрежь ему левый мизинец.
— С радостью, господин, — со злорадной улыбкой произнес юный солдат.
Скофа подошел к пленнику и крепко схватил его, прижав левую ладонь к земле коленом. Лиаф вытащил меч и одним быстрым движением отрубил тому палец. Парень взвизгнул, дернулся, но крепкие руки воина удержали его на месте. Он завыл, словно собака, а из его глаз хлынули слезы.
Подождав немного, Скофа выпустил пленника и тот сразу же прижал изувеченную руку к груди.
— Переведи ему Сэги, — вновь заговорил Лико. — Надеюсь, теперь ты понял, что мы не будем с тобой шутить. Правила нашего разговора будут очень простыми — я задаю тебе вопрос — ты отвечаешь. Если ты промолчишь — лишишься пальца. Если будешь грубить — лишишься пальца. Если мне покажется, что ты соврал — лишишься пальца. Ну а если ответишь на все мои вопросы правильно и честно, то останешься живым и целым. Тебе все понятно?