Я приоткрыла глаза, моргая сквозь редкие солнечные блики. Джейсон уже не спал — я видела его подтянутую фигуру вдалеке на корме. Он о чем-то переговаривался со двумя матросами, привычно ворочая румпель. Я захотела выйти наружу, но поняла, что на мне ничего нет. Вряд ли женщины на берегу ходят в чем мать родила и поэтому я, покопавшись в каюте, нашла огромную просторную рубашку Джейсона и вновь влезла в нее. Этот грубый нелепый балахон показался мне таким смешным что я невольно заулыбалась.
Одевшись, я вылезла из каюты на палубу. Здесь я принялась разглядывать его корабль с неутолимым любопытством. В подводной академии нам рассказывали о человеческих судах, но эти лекции не шли ни в какое сравнение с изучением настоящего морского корабля воочию.
Я была поражена количеством веревок, обвивавших мачты. Они перекрещивались, сплетались и расходились бесчисленными путами над всей палубой, напоминая мне переплетения водорослей в глубинах. С благоговейным трепетом я коснулась одного из канатов и провела пальцами по его шероховатой поверхности.
Мимо меня прошел хмурый моряк, неся под мышкой тяжелые бухты свернутых веревок. Поймав мой заинтересованный взгляд, он остановился и сплюнул сквозь щербатый рот:
— Это брамсели, радость моя. И лучше их не трогать, если не хочешь, чтобы мачта рухнула тебе на башку.
Я кивнула, запоминая новые слова и старательно отодвигаясь, чтобы не прикасаться к этим брамселям. Тем временем моряк прошел мимо, бросив напоследок:
— И побереги эти пальчики, милашка. Джейсону они еще пригодятся ночью…
Я залилась краской, услышав его грубоватое ворчание, но тут же вновь вернулась к своему изучению. Теперь я пристально разглядывала само судно, открывая для себя массу новых интересных вещей.
Бока корабля украшала резьба в виде языков пламени и чешуйчатых морских змеев. Наверное, именно так художники на суше представляли наш подводный мир. Эта мысль развеселила меня.
Я протянула руку и провела пальцами по шероховатой обшивке корпуса. Волокна дерева оставили следы смолы на моей коже. Удивительная штука — создавать суда из целых стволов дерева! В моем жилище из жемчужной ракушки такие строительные излишества были немыслимы.
Под ногами я нащупала люк и сдвинула его в сторону. В образовавшейся дыре показалось несколько ступенек, ведущих куда-то вниз в темные глубины корабля. В благоговейном трепете я опустилась на колени и выглянула в эту бездну. Тут пахло плесенью и чем-то затхлым. Однако это отнюдь не отпугивало меня — напротив, лишь распаляло интерес.
Я спустилась по шатким ступеням и вскоре оказалась в обширном полутемном трюме. Вдоль стен громоздились бочки, сундуки и тюки с грузом — вероятно, это и была та пресловутая «контрабанда», о которой мне ночью рассказал Джейсон. Я поняла, что так в этих местах называют товары, перевозимые кораблями. Я открыла один из сундуков и обнаружила внутри целую гору разноцветных шелков и тканей. Они переливались в полумраке, точно рыбьи чешуйки на солнце. Восхищенно охнув, я зарылась лицом в эту бархатную роскошь, вдыхая терпкие запахи дальних портов и приключений.
Внезапно позади меня раздались шаги. Обернувшись, я увидела одного из матросов Джейсона, по его настороженному виду — главного за трюм.
— Ты что здесь делаешь? — грубо окрикнул он меня, топая сапожищами и спускаясь по ступенькам.
В приступе страха я прикрылась от его взгляда шелками, забыв, что стою полуобнаженная.
— Я… я подруга капитана Джейсона… я осматриваю ваш корабль… — пролепетала я.
На лице моряка расплылась гнусная усмешка.
— Ах вон оно что! В таком разе развлекайся, голубушка. Только смотри, чтобы эти шелка вновь лежали как лежали. Мне за них шкуру сдерут, ежели хоть одна тряпка пропадет.
С этими словами он вновь зашагал к выходу, оставив меня одну среди драгоценных тканей и тайн человеческого мира, приоткрытых только для меня…
После моего посещения трюма интерес ко всему корабельному разгорелся во мне с новой силой. Я бродила по палубе, разглядывая каждую мелочь и стараясь запомнить все новые термины. Чем больше я узнавала, тем глубже погружалась в мир людей.
Джейсон, кажется, не возражал против моего любопытства. Напротив, он время от времени подходил и подсказывал названия разных снастей и морских принадлежностей. Кивая на толстенный канат, он говорил: «Вот это трос, Ариэль». А потом показывал на бочонки: «А это анкерок, место для хранения пресной воды».