— Я… просто бродила в раздумьях. А потом увидела этот камень и имена…
Наида кивнула, словно поняв мои невысказанные мысли.
— Каждая потеря — это незаживающая рана для всего нашего общества, — глухо промолвила она. — Особенно когда исчезают юные, только вступающие в жизнь русалочки.
Ее слова эхом отозвались в моей душе. Теперь я осознавала, какая тяжелая ноша лежала на плечах Старейшин — оберегать свой народ, но порой безвозвратно терять самых юных и беззащитных.
— Наида… — начала я, но она жестом велела мне замолчать.
— Я надеюсь, ты никогда не испытаешь такой утраты, дитя, — с грустью произнесла Старейшина. — Пусть этот камень останется для тебя лишь безмолвным свидетелем прошлого.
Ее темные глаза вновь устремились на мемориал, словно Наида пыталась запомнить каждое имя. Я поняла, что мое присутствие больше не требуется. Старейшине нужно было остаться наедине со своими печальными воспоминаниями.
Развернувшись, я неспешно поплыла прочь от площади. Но память о трагической стеле и горестном взоре Наиды запечатлелась в моем сознании. В тот день я ощутила себя частью целой вереницы сирен, судьбы которых переплетались воедино на протяжении бесконечно долгого времени.
После долгих раздумий и борьбы с самой собой, угрызениями совести и приступами ужаса, при мысли что я нарушаю прямой приказ проректора, я все же решилась вновь встретиться с Джейсоном. Его пылкость и настойчивость сломили мои сомнения. К тому же мне не терпелось вновь прильнуть к его крепкому телу и забыться в водовороте запретных ласк.
Как обычно, я приплыла на наш уединенный бережок, едва солнце скрылось за горизонтом. Прибрежные воды в этой бухточке были на удивление мелкими, так что Джейсон легко мог вступать в них и ждать меня, не опасаясь посторонних глаз.
Однако в этот раз нечто с самого начала было не так. По мере приближения к берегу я ощущала какие-то едва уловимые возмущения в привычном еле-колыхающемся морском прибое. Будто чьи-то чары искажали эту естественную среду…
Я осторожно замедлилась и огляделась с величайшей осмотрительностью. И вдруг, когда я уже была уверена, что все в порядке, я это увидела! Через прозрачную толщу воды вдалеке виднелись сети из крепкого троса, расставленные в строгом порядке по всей бухте. Промежутки между ними то и дело прочесывали странные полупрозрачные щупальца, напоминающие лапы спрутов.
Я похолодела от ужаса, поняв, что это за ловушка! И не простая, я с участием какой-то магии, лично мне неведомой… При малейшем прикосновении эти щупальца обвивались вокруг жертвы и стягивали ее в смертельных объятиях, чтобы удушить или погрузить в глубокий сон. А затем безвольное тело можно было бы свободно втянуть в одну из сетей и доставить куда угодно.
С трудом подавив сковавший меня первый миг ужас, я осторожно попятилась назад, как вдруг рядом со мной вновь зашевелилось одно из этих жутких щупалец. Я вздрогнула от неожиданности и резко ушла в глубину, уворачиваясь от его смертоносных объятий.
Определенно, кто-то расставил здесь эти ужасные силки специально, чтобы захватить какую-нибудь беспечную морскую обитательницу! Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, силясь понять, кто мог устроить эту западню. Неужели это Джейсон?..
Однако вскоре я отбросила это предположение. Моего возлюбленного это не касалось — где-то на берегу послышались возбужденные мужские голоса. Я вгляделась внимательней и различила в сумерках группу человеческих силуэтов, столпившихся у кромки воды.
Похоже, они проверяли свои ужасные ловушки. Сердце мое болезненно сжалось, когда я разглядела среди них элегантного господина в безукоризненном светлом костюме с тростью в руке. Он что-то самодовольно вещал своим спутникам, сверкая ухмылкой ярче морского жемчуга.
Этот богато одетый красавец и был организатором дьявольского действа! Его жадные, похотливые глаза рыскали по водной глади в поисках малейшего движения. Волна ужаса хлынула по моей спине, когда я осознала: этот недобрый человек охотится на живую жертву вроде меня!
Я присмотрелась к нему повнимательней. Несмотря на роскошный костюм и безукоризненные манеры, лицо его нельзя было назвать располагающим. Чересчур жадный, цепкий взгляд из-под низко нависших, хищных бровей. Чувственные изогнутые губы сластолюбца извивались ехидной усмешкой. Он всем своим видом олицетворял алчность и самодовольство.
«Должно быть, этот богач охотится за настоящими сиренами, чтобы забрать одну себе и держать в неволе,» — внезапно осенило меня. Этот человек собирался поймать меня!