Увидев меня, он буквально застыл от изумления на месте, на мгновение даже перестав дышать. Но вот его глаза расширяются в счастливом узнавании, и он тоже бросается мне навстречу.
Мы несемся друг к другу навстречу, ничего не видя и не слыша вокруг, кроме любимых фигур. Сердце готово разорваться в груди, так сильно его бьется. Неужели спустя столько недель мытарств и мучений я наконец-то смогу обнять его и прильнуть к горячим, вожделенным губам?!
И вот мы встречаемся где-то на середине палубы кораблика, круто затормозив, почти падая. Но в последнюю секунду Джейсон успевает подхватить меня в горячие объятия, поднять вверх и начать раскручивать на месте, радостно смеясь. Почти как в ту ночь, когда мы здесь же в первый раз танцевали с ним. Только теперь это уже не его человеческая жизнь, а НАША ЖИЗНЬ.
От его смеха и слез счастья на щеках мое сердце готово разлететься на тысячи осколков. Я откидываю голову назад и тоже начинаю безудержно хохотать, изливая все скопившиеся страдания и муки ожидания.
— Ариэль! — шепчет мне Джейсон, еле слышно в каком-то благоговейном трансе. — Это правда ты? Как ты попала сюда? Что с тобой произошло?!
Он осторожно опускает меня на палубу, но не выпуская из своих крепких объятий. Его лицо близко-близко, я могу ощущать его бешеное дыхание на своих щеках и видеть каждую родную черточку в его восхитительных чертах.
— О, любовь моя! — выдыхаю я, не находя сил для объяснений. — Я сделала это все ради тебя. Ради возможности жить с тобой отныне и навсегда!
Договорив, я резко прижимаюсь к его губам в долгожданном поцелуе. Он отвечает со страстным рвением, вторя безудержной радости нашей встречи. Все потери и страдания остались позади.
В этот миг мне ничего больше не нужно, кроме вот этого головокружительного единения душ с самым желанным мужчиной на земле. Джейсон тоже, кажется, про все позабыл, отвечая на горячие поцелуи и жадно сжимая меня в объятиях.
А вокруг нас простирается безмолвная величественная стихия — то самое море, что отпустило меня из своих глубин навстречу новой жизни. И именно ему суждено стать безмолвным свидетелем нашего безграничного счастья воссоединения на палубе качающегося по волнам кораблика.
Пусть вечный рокот вечных волн станет гимном нашей взаимной любви, обретенной такой дорогой ценой! Море будет оберегать и лелеять нас обоих, как самых дорогих своих чад, отныне зовущихся людьми…
Эпилог
Капитан Эндрю Ройс стоял на палубе своего патрульного брига, сурово взирая на захваченных контрабандистов. После долгих недель погони ему удалось, наконец, нагнать и обезоружить их быструю шхуну. Люди со связанными руками в грязных рубахах и штанах сидели на корточках под дулами мушкетов команды Ройса.
Капитан медленно прохаживался вдоль ряда пленников, внимательно всматриваясь в каждое лицо. Что-то явно не давало ему покоя, хмурая тень залегла на его обычно гордом и решительном челе.
Эндрю вздохнул с досадой и повернулся к своему помощнику — высокому лейтенанту с бакенбардами.
— Гаррет, его среди них нет, — процедил он сквозь зубы.
— Видимо, этот мерзавец Джейсон успел ускользнуть с корабля, как только завидел наши паруса, — сурово ответил лейтенант.
— Не думаю, — не разжимая челюстей пробурчал Ройс, — Мы бы видели шлюпку. Этого ублюдка и не было на корабле!
Ройс резко отвернулся, сжимая кулаки от ярости. Он не привык упускать добычу, особенно столь ценную.
Джейсон был главарем одной из самых дерзких контрабандистских шаек во всех карибских водах. Уже много лет он ловко уходил от Ройса, но на этот раз капитану казалось, что добыча у буквально ускользнула из его рук!
Оставив пленников на попечение лейтенанта, Эндрю зашагал к своей каюте. Он чувствовал, как в его теле пульсируют гнев и разочарование. Столько времени упорного преследования, и все насмарку!
Ройс ворвался в капитанские апартаменты и рывком сбросил камзол на пол. Жаркое солнце палило нещадно, и капитан ослабил ворот рубашки, давая коже подышать.
Однако на душе не стало лучше. Его мучил болезненный жар совсем иного толка, неутолимое пламя охватывало изнутри все его существо. И все из-за нее… Русалки, увиденной на берегу и запавшей в самое сердце.
При одной мысли об этой чудесной красавице, Эндрю начинало бросать то в жар, то в холод. Ее прекрасные формы, безмятежное лицо и длинные разметавшиеся белоснежные волосы, грациозно ниспадающие на оголенную грудь, стояли у него перед глазами.