Насколько же ужасным должно быть его прошлое, если он добровольно решил избавиться от него? Для чего ему знать про забытые муки, когда у него есть эта всеобщая боль - боль всего гибнущего народа? Разве он мало страдает? Воспаленное подсознание, словно дикий зверь, так и поджидает момента, чтобы прорваться в его сознание, - это оно посылает в его сны образы несчастного Соула с его багрово зияющими глазницами, надрывным ржанием и порванными крыльями, в которые продеты звенья цепей... Крики, ненависть и кровь всех страждущих - вот, что он постоянно видит во сне. Нет, Фалькон не хочет знать, что таит его прошлое, ему это ни к чему... Совсем ни к чему об этом знать...
Но дверь-то теперь отперта - и это значит, что когда-нибудь, рано или поздно, ему придется заглянуть за нее...
2
«Падшая обитель» - так называлось место во Вране, куда Фалькон привел Майю для встречи с Флер. Когда-то здесь был Вранский Турулл - академгородок, центром которого был храм, где алькоры-Вершители проводили магические ритуалы, занимались медитацией и самопознанием. В Турулле находился знаменитый Лабиринт Зеркал, помогающий сохранять добрые нравы электов и направляющий всех, кто оступился, на путь истины. Там же в академии училась когда-то Луна. Только теперь она этого не помнит.
И вот сейчас развалины альма-матер стали обителью беспросветного мрака, пристанищем заблудших душ. Когда пришла тьма, здание не просто осело, оно провалилось вниз и теперь находилось под землей. Но Майя ничего об этом не знала. Она стояла и с опаской рассматривала бесформенный пролом в земле, из которого выбивалось тусклое красноватое свечение. От ее ног круто уходила вниз широкая торжественного вида лестница.
- Не бойся, я с тобой, - ободряюще сказал ей Фалькон. - Ты же сама этого хотела.
Майя, вздохнув, шагнула вниз. Шаг за шагом они спускались все ниже и ниже... Снизу доносились непонятные звуки: то ли стоны, то ли смех, то ли зловещий вой. Лестница привела к высоким темно-серым колоннам храма. Когда-то они были белыми, но потемнели от времени, потрескались, заросли травой и мхом.
«Странно, - подумала Майя, вслушиваясь в трескотню полевых сверчков, - цикады поют, как летним вечером в Мэллоре... - Ведьма подняла голову и увидела ночное небо, сияющее миллионами бриллиантовых глаз. «Словно я не в Дрэйморе, где никогда нет солнца и вечный мрак... Но все равно, - поежилась Майя, - что-то зловещее витает в воздухе...».
И тут ведьма вздрогнула, заметив, как из-за ближней колонны, неуклюже шатаясь, вышло страшное существо.
- Это кичупы. Выглядят жутковато, но причинить вреда не способны, - заметил Фэл, - Они слепы, глухи и абсолютно беспомощны.
«Выглядят?» - девушка остолбенела от ужаса, когда поняла, что в приакадемическом парке разгуливало множество таких же электообразных тварей. Одних так скрючило и пригнуло к земле, что их головы касались колен, а других, наоборот, прогнуло в обратную сторону, словно из них вынули позвоночник. Их руки безжизненно волоклись по траве вслед за телами. Еще неприятнее стало девушке, когда она поняла, что стрекотание издавали не сверчки, а эти самые кичупы.
- Ну, вот мы и пришли, - проронил Фэл, чуть помедлив у огромных красно-коричневых дверей. Они вошли внутрь, и Майю тут же захлестнула волна смущения: место, в котором она оказалась, больше напоминало притон, нежели святую обитель.
Небольшой оркестрик грохотал музыкой из инструментов, которые Майя никогда раньше не видела. Они подошли близко к сцене. Музыканты с лукавством поглядывали на спутницу Фалькона. Один из них, лихо взмахнув смычком, опустил его на струны какого-то диковинного инструмента с голубовато-прозрачным корпусом - и тут же волосы Майи и Фалькона раздуло от невесть откуда взявшегося порыва ветра.
- Это лифамов альт. Он сделан из крыльев и волос лифамов - алькоров-ветров, живущих высоко в горах, - равнодушно пояснил Фалькон.
Девушка стала разглядывать разномастную толпу. Причудливо и откровенно одетые женщины были красивы и грациозны. Мускулистые мужчины с хищными взорами, казалось, были победительны во всем: не существовало для них преград, которые бы стояли на пути их желаний. Затянутые в кожу, шелка и бархат, увешанные тяжелыми украшениями, они упоенно что-то делали, не замечая ничего вокруг. Хаотичная масса была охвачена неистовой страстью. Приглядевшись, Майя заметила, что их игры далеко небезобидны. Она увидела, как полуобнаженные женщины танцуют на столах, постепенно сбрасывая одежду, а мужчины поливают их из бутылок с пенящимся напитком, размазывают на них пищу и алчно набрасываются, вгрызаясь в чужую плоть. Они резали друг друга ножами, кусали, царапали, облизывали, словно кровь ближнего была для них яством. Все это они делали в каком-то пламенном экстазе, в полузабытьи.