Это малое ему необходимо, потому что он беден. Ты дашь ему пять евро, и они его выручат. А мы всё твердим: «Нет мелочи, нет мелочи!»
И я тоже — как и ты (а перед этим я, наверное, говорил на проповеди о любви и сейчас говорю прекрасные слова). И быть может, меня слышит тот, кто испытывает нужду. Представь: он звонит мне по телефону и просит о помощи. Я поступлю точно так же, к сожалению. Представь: звонишь ты мне по телефону и говоришь: «Отче, ты молодец, как ты хорошо всё сказал! Я звоню тебе, чтобы ты исправился! Дай мне денег. Мне нужна большая сумма денег». И я снова промолчу в ответ…
А где же заповеди Христа? Вот что было бы величайшим чудом: чтобы мы жили по конкретным заповедям Христа и не тратили свое время на брюзжание, ссоры, ненависть, злобу, на всё то, что отягощает нашу душу вещами, для жизни неважными, второстепенными…
Кто-то, вероятно, спросит сейчас: «А какие вещи неважные?» Разве я знаю? Я не знаю, какие из них неважные. Но одно знаю точно: часто мы ссоримся из-за вещей — и в церковном пространстве — одних, хотя главные другие. И именно те, другие, должны бы иметь первостепенное значение в нашей жизни. Но всё происходит иначе.
Один человек попросил меня: «Приведи мне пример!» Евангелие ясно говорит, что тот, кто имеет два хитона, один пускай отдаст. Так сказал Господь. Мы это делаем? Нет. Есть люди, которые это делают. Но если ты попросишь меня показать их, я назову тебе двоих-троих, которых знаю. Понимаешь? А христиан ведь не два и не три! Мы говорим, что нас тысячи, мы говорим, что нас миллионы. И Христос обращался ко всем нам. Он же не сказал, что «то, что Я говорю, это в виде исключения». Господь сказал: «Если тебе дадут пощечину, подставь и другую свою щеку». Кто так поступает? Никто, никто так не поступает. И потом оправдываются: «Да, но эти слова имели символическое значение. Господь имел в виду нечто иное. Это аллегория». А я говорю: «Да неужели?! Какой такой более глубокий смысл Он вложил в Свои слова? Ты действительно имеешь в виду, что под “двумя хитонами” Он подразумевал нечто более глубинное? Некий иной смысл?» Подставить другую щеку — здесь тоже заложена другая идея?! Та, которая нравится тебе, та, которую ты находишь сам, когда идешь туда, куда хочешь. И тебе кажется, что ты понял тот смысл, который вкладывал в Свои слова Христос. Не надо ничего добавлять к совершенно ясным словам Христа! Мы так непоследовательны! И это страшно. То, что я говорю, это прежде всего касается меня самого…
Существуют достойные люди, которые поступают по Евангелию. Я же сам еще не научился делать «альфа». И что я скажу Христу? Что знаешь, Господи, я всех призывал к Тебе и учил их правильно жить, а нищему ответил, что у меня нет мелочи? А Христос сказал: «Отдай всё». Разве не это Он сказал мне? Еще Он говорит: «Ты священник. Зачем тебе деньги? Зачем тебе машина? Зачем тебе облачения? Зачем тебе множество крестов? Зачем тебе всё это?» И что я Ему отвечу?
«Господи, сейчас я Тебе объясню, зачем мне всё это. Ты знаешь, Господи, Божественная литургия изображает Царство Божие, всесветлое и величественное. И поэтому я заказал себе очень красивое облачение, оно дорого стоит потому, что я должен изображать Тебя. Ведь в час Божественной литургии это не я, а Ты. И я ношу это облачение, чтобы изображать эсхатологическое предвидение, и свет, и рай». И Христос ответит мне: «Это всё хорошо, дитя Мое. Ну а как же тот нищий, которому ты сказал, что не имеешь денег подать ему? Почему тогда ты не вспомнил Мои слова, что в образе нищего ты видишь Меня? Что в каждом нищем — Я стою перед тобою? То, что вы сотворили меньшему брату, Мне сотворили». Получается, что Евангелие мы мерим своими мерками: ты — своими, я — своими.
Повторяю: я не осуждаю тебя и не занимаюсь твоей жизнью. Сегодня это не входит в мою компетенцию — критиковать и обличать тебя. Сегодня я говорю о себе. Вот величайшее чудо: чудо претворения в нашу жизнь воли Христовой. А не слова-слова. Разумеется, легче беспрерывно проповедовать и вести радиопередачи. Это вопрос призвания — умения говорить. Но что потом, после проповеди?.. Есть люди, которые творят дела любви и жертвенности через боль, личное участие, труд. Они жертвуют временем, деньгами, едут туда и сюда, чтобы что-то оторвать от своего «я» и отдать ближнему. И Бог принимает их благоуханную жертву — «в воню благоухания духовного». А я не иду дальше слов. Мы говорим, что хотим увидеть великое чудо! Но разве есть чудо большее, чем это?
Зачем нам внешние чудеса? Они приходят и уходят, и ты забываешь о них очень быстро. Забываешь спустя совсем небольшое время. Ты едешь в паломничество и после, если оно не запало тебе очень глубоко в душу, это паломничество забывается. Привозят чудотворную икону. К ней выстраивается многотысячная очередь! Но куда же все эти люди уходят потом — после дней чудес и торжественных церемоний? Куда они все уходят? Неужели они вернутся только тогда, когда снова привезут что-то чудотворное и впечатляющее?