– Считайте, товарищ майор, мы уже в тылу опорного пункта. С двумя-то комиссарами! На головной машине у меня пойдет старший лейтенант Довбий.
Заместителя командира роты по политчасти Михаила Довбия даже Кучкин, случалось, упрекал: на тактических занятиях и учениях его можно найти лишь впереди наступающих, а ведь рота – не один головной взвод. Довбий отшучивался:
– Я, между прочим, следую примеру одного старшего товарища. И это, по-моему, не так уж плохо – идти первым. Но вы, товарищ капитан, не совсем правы: если в хвосте колонны припекает сильнее, чем впереди, меня ищите в замыкающем взводе.
Скоро Кучкин убедился: это действительно так. Неторопливый и немногословный, на полигонах и тактических полях Довбий действовал больше личным примером и любил повторять:
– Место командира в бою определено уставом, политработник выбирает его сам. Я выбираю первую линию огня. Потому что на войне политработники ходили в атаку и разведку – первыми.
Мотострелки готовы были идти за старшим лейтенантом в огонь и в воду. Не случайно позже, когда Кучкина спросили, достоин ли Михаил Довбий представления к ордену Красного Знамени, он молча проголосовал двумя руками…
«Будьте готовы к любой неожиданности…» Пока комбат работал с командирами рот, Кучкин собрал ротных политработников и активистов. Сам начертил схему предстоящих действий, объяснил задачи подразделений, их место в боевом порядке.
– Напоминайте людям: в бою каждая отобранная у врага секунда – это сохраненные жизни, это шаг к победе. Тот, кто замешкался, отстал, неточно выполнил команду, ставит под удар себя и товарищей. Сами помните: наш успех – в решительности и быстроте.
К ротным политработникам у Кучкина требования особые. Командир – организатор боя. Он не может оставить своего места, потому что должен не только держать в виду все звенья боевого порядка и управлять ими, но и поддерживать непрерывную связь со старшими начальниками, взаимодействовать с соседями, наилучшим образом использовать приданные средства, следить за развитием общей обстановки на поле боя и, конечно, за противником, на всякий ход его отвечая своим ходом. Как и Довбий, Кучкин считал, что в самый момент боя место ротного и батальонного политработника – в атакующей боевой машине, в цепи, в траншее. Именно там всего полнее его сила личного примера – ведь присутствие офицера рядом, под огнем, сам вид его прибавляет уверенности солдату и младшему командиру. Там даже одно слово его, вовремя сказанное, идет в атаку, разит мишени, берёт укрепления. Только и в атакующих порядках надо уметь определить для себя главную, самую горячую точку, чтобы не оказаться в роли рядового стрелка.
Если политработник действует в гуще людей, от него первого после тяжелого марша люди услышат о тех, кто действовал мастерски. Убывая на рекогносцировку с другими офицерами, он оставит за себя своих помощников, которые и беседы организуют, и без газет людей не оставят, и вызовут среди взводов, отделений и специалистов боевое соревнование за лучшие действия на очередном этапе учений. Его право позаботиться и о том, чтобы непосредственно в поле, перед строем товарищей, отличившимся объявлялись поощрения. Ему не следует забывать, что и сам он обладает достаточными правами на сей счет…
Вдали, на сером склоне горы проглянули строения – основной ориентир наступающих. Колонна роты круто поворачивает, обтекая опорный пункт неглубоким распадком – его они выбирали по карте для задуманного маневра. «Противник» теперь видит роту, но пока молчит, наверное, гадая: что это за машины, так смело маневирующие перед его фронтом? Он наверняка принимает их за свои – не полезет же одна рота на столь мощную оборону! Но проходит минута, и тревожная ракета прожгла небо над опорным пунктом, первые выстрелы сверкнули на склоне горы, а через несколько мгновений вся она опоясалась линией огневых вспышек.
Капитан Кучкин наклоняется к водителю:
– Ну-ка, скажи свое слово, товарищ Михайлов!
– Крепче держитесь, товарищ капитан!
Руки водителя словно прикованы к рулю, сощуренные плаза впились в полосу каменистой земли, набегающей в бронестекле. Кажется, чья-то невидимая рука смахивает с дороги камни, выбоины, воронки, но держаться действительно надо покрепче – как будто случилось великое землетрясение и подошва горы под колесами мечется, вздыбливается и ревет, извергает пламя и дым. Головная машина вдруг точно споткнулась, резко замедлила ход. «Там Довбий, что у него?» Остановка под прицельным огнем даже на полминуты – верная гибель. Но не прошло и десяти секунд – передняя машина снова рванулась вперед. Позже Кучкин узнает: старший лейтенант Довбий сам заменил водителя. Политработник обязан уметь всё, что умеют его подчиненные. И уметь лучше их.