«Надену старый костюм и войду, — билась в голове мысль, — сейчас переоденусь и войду — тоже мне, правила!»
Когда Вадим лихорадочно подвязывал галстук, в комнату влетел взъерошенный Николай.
— Ты здесь, Вадька? Я тебя целый час ищу. Почему ты ушел с поста?
— Он в ресторане. Меня не пустили. Сейчас бегу.
— Подожди. Нас вызывают в Управление Госбезопасности.
— Что?
— Вызывают в Управление Госбезопасности. Звонили по телефону. Тебя и меня. Я сказал, что найду тебя и мы сейчас же придем.
— Зачем вызывают?
— Не знаю. Надо идти.
— А Родлинский?..
Всю дорогу они гадали, чем объяснить внезапный вызов. Может быть, по этому делу?
В Управлении их уже ждали, пропуска были заказаны, и друзей направили на второй этаж в кабинет майора Страхова. Взлетев одним махом по лестнице, они подошли к черной, обитой клеенкой двери с маленькой табличкой «Майор Страхов».
— Разрешите?
Невысокий, плотный майор поднялся им навстречу. Друзья представились по уставу и нерешительно застыли около двух кресел, стоявших у широкого письменного стола.
— Садитесь, садитесь. Курите?
— Никак нет.
— Правильно. Значит, вы Ляховский, а вы Бабкин? Очень приятно. Дело вот в чем. Что вы знаете… — майор сделал паузу. У Вадима пересохло во рту. Николай сидел выпрямившись и, не моргая, смотрел на золотой погон майора, — о неком фотографе Родлинском?
Друзья переглянулись и улыбнулись облегченно.
— Рассказывай ты, — шепнул Николай.
В дверь кто-то постучал. Вошедший остановился сзади них. Юноши услышали: «Садитесь, капитан», — и Вадим начал говорить.
Невысокий майор слушал с непроницаемым лицом. Только один раз, когда Вадим говорил о втором найденном ими сообщении, майор быстро посмотрел на капитана, а когда услышал про визит к инженеру Шарикову, чуть улыбнулся.
— Это все, что вы знаете?
— Товарищ майор, разрешите задать курсантам несколько вопросов? — спросил капитан.
— Пожалуйста.
— Что знает обо всем этом Зинаида Левикова?
— Мы ей рассказали.
— Зачем?
— Чтоб иметь возможность проверить читателей по формулярам.
— Что же вы обнаружили в формулярах?
Николай подробно рассказал о всех подозреваемых.
— Повторите, пожалуйста, я запишу. Значит, Родлинский, инженер Шариков, кто еще?
— Сотрудник консульства, господин Томсон.
— Это точно?
— Совершенно точно — мы сами смотрели формуляр, еще хотели и его занести в список подозреваемых.
— Товарищи, я попрошу вас выйти в коридор на несколько минут, — сказал майор.
Когда за ними закрылась дверь, Тимофеев спросил:
— Что будем с ними делать?
— Сейчас взгрею за партизанщину. Тоже мне, шерлоки холмсы. А вам все ясно?
— Нет пока…
— Мы должны немедленно задержать Родлинского. Займитесь этим сейчас же. А друзей пришлите ко мне.
Когда курсанты уселись в кресла, майор подошел к ним и, попридержав за плечи, чтобы не вставали, начал размеренным, спокойным тоном:
— Вы понимаете, что вы натворили? Думаю, что нет. Из-за глупого мальчишества вы на неделю задержали ценнейшие данные, которые могли бы помочь следствию. Сидите! И вы еще говорите, что хотите быть разведчиками. Стыдно, товарищи курсанты, будущие офицеры, комсомольцы! Сидите! Стыдно и просто глупо. Если бы на вашем месте были школьники или даже студенты, я бы просто поблагодарил их. А вам как старший по званию делаю выговор. Вы должны великолепно понимать, что обо всем подозрительном, с чем вы столкнулись в жизни, нужно немедленно докладывать своему начальству или прямо нам. Раз-вед-чики, — протянул Страхов иронически.
— Товарищ майор, мы ведь как лучше хотели…
— Как лучше!
И майор прочитал им маленькую лекцию о бдительности, которую они запомнили на всю жизнь. Запомнили потому, что им было нестерпимо стыдно и обидно за свое мальчишество. Запомнили потому, что майор не кричал, не возмущался, а терпеливо разъяснял им всю глупость подобной затеи. Запомнили потому, что в сущности и Николай и Вадим были настоящими моряками, отличными курсантами, будущими офицерами-разведчиками, — так им и сказал майор, — если только они перестанут заниматься партизанщиной.
Когда друзья, еще красные, но уже успокоенные, выходили из здания, навстречу им быстро шел капитан, которого они видели в кабинете Страхова. Он так торопился, что даже не ответил на приветствие.