А как сказать? Впрямую? Но ее часто охватывал бес противоречия, особенно в последнее время. И чем меньше понимали, догадывались родители о том, что с ней происходит, тем неровнее, резче она становилась.
Конечно, Катя не была влюблена в Сашу. Все упиралось в ее болезненное самолюбие, в желание доказать матери, что и она — не хуже других девочек, и она может нравиться…
В Кате мирно уживались и самые «современные», и самые архаичные понятия. Она считала позором ходить под руку, звонить мальчикам, «чтоб не думал, что я набиваюсь», и в то же время не видела ничего плохого в том, чтобы кокетничать с человеком, которого не уважала…
Однажды она пришла мрачная и сказала, что Вера называет ее ханжой.
— Как вы считаете, можно целоваться с парнем в первый же вечер знакомства?
— Целуются — ответила я. — Вероятно, и некоторые твои подруги. Только не понимают, как себя обкрадывают.
— Но не может быть, чтобы они были дуры, а я одна умная?
— Разве ты единственная, кто не целуется с малознакомыми мальчиками?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Иногда я думаю, а есть ли сегодня любовь? В атомный век? С кем ни поговорю, все хихикают, советуют жить легче, проще, а то ведь женщина быстро старится, надо успеть все испытать. Конечно, это не взрослые так говорят, они по старинке поют про Любовь…
— Это любовь — старинка? — я усмехнулась.
И я рассказала ей о Зирке, девушке, с которой познакомилась летом в доме отдыха. Зирка всех удивляла. Своей молчаливостью. И тем, что ни разу не пошла ни на танцы, ни в кино. Вместо этого она каждый день бегала в город, на междугородный переговорный пункт. И часто возвращалась ночью, шла пять километров лесом…
Потом мы узнали, что человек, которого она любила, работает на Севере. Она не могла поехать к нему, пока не закончит университет. А ему оставалось еще год работать по договору…
У студентки достатки негустые: ради трехминутных разговоров по телефону Зирка отказывалась от всех развлечений, экономила каждую копейку.
Однажды соседка по комнате сказала ей:
— Молодец ты все-таки! Ты умеешь любить всерьез.
Зирка запротестовала.
— Да нет, просто я — не трусиха. Я с юности решила — или полюблю, или одна буду жить. А некоторые девушка ужасно боятся остаться «старыми девами», вот и соглашаются на первого встречного, кто только поманит. Вдруг потом случай выйти замуж уже не подвернется…
Ее решили подразнить.
— А не боишься, что его там, на Севере, кто-нибудь отобьет? Ты же с ним только переписываешься да по телефону говоришь, год не виделась…
— Мы верим друг другу, — сказала Зирка, но такая сила была в ее голосе, что больше никто с ней на эту тему шутливо не говорил. И Зирка продолжала каждый день бегать в город, возвращаться ночью, чтобы хоть на три минуты услышать голос дорогого ей человека.
Катя слушала меня молча, и только после долгой паузы сказала:
— Это же какой характер надо иметь, чтоб решиться ждать настоящего чувства!
Катя сидела на себя не похожая, водила пальцем по столу, как маленькая, и глаз на меня не поднимала. Потом вскользь сказала, что Геннадия, бывшего летчика, который увлек интересными идеями всю их школу, забирают в райком комсомола.
— Вероятно, он там больше пользы сможет принести.
— Да-а, а нами кто будет заниматься?
Из дневника Кати
Каникулы прошли скучно. Люба уехала на Дальний Восток. И вот до ее отъезда я не была уверена, что она — мой самый настоящий друг, а сейчас скучаю. С ней и молчать было уютно. Приходила я к ней, брала книгу, залезала в угол дивана — и часами сидели рядом, не мешая друг другу.
Но ее ничто девчоночье не интересовало. Она решила стать астрономом и целиком ушла в звезды. Ее целенаправленность меня просто устрашала. Я-то мечусь во все стороны, чтобы определить точное призвание…
Теперь мне осталась из подруг только Вера, да и она уехала в дом отдыха. Мне никто не звонил, я сидела дома, рисовала и читала запоем. Также запоем мама меня ела за то, что не помогаю ей по хозяйству. Но ведь я не мало делаю: все магазины — на мне, я сама для себя глажу и стираю, убираю свою постель и письменный стол, что еще я должна делать? Готовить? Я бы это делала с удовольствием, но я не хочу ничего делать, когда меня высмеивают.
В школу после каникул ходить неохота. Но моя мама — принципиальна, и я пустилась на жульничества. Я недавно обнаружила, что если постукивать по верхнему кончику термометра, то ртуть поднимается. И я разыграла больную. По трем причинам. Во-первых, поглядеть, как отнесутся родители. Я не болела больше двух лет, а это — лучшая проверка их истинного ко мне отношения. Во-вторых, отдохнуть от Антонины и бездумно почитать. За каникулы я только во вкус вошла. И в-третьих, — как будет вести себя Вера и К0?