Тут, увлеченный собственным красноречием, Черный капитан поднялся. Он стал рассказывать ошеломленным слушателям такие истории, что на их лицах изобразилось сильное смущение. Описал нравы и быт австралийских дикарей племени тобая, рассказал о бедных сиамцах, продающих дочерей своих белым морякам — по пять долларов за девушку, о китайских работниках на плантациях южных островов, о комарах, о болезнях — рассказывал допоздна, пока слушатели не стали расходиться. Тут капитан Негро пересел за столик к городскому голове и аптекарю и очень быстро с ними подружился. Расспросив их обоих о хозяйственном положении околии, он объявил, что намерен вложить часть своих средств в какое-нибудь предприятие, чтобы таким путем помочь бедному родному городу подняться на подобающую высоту.
Аптекарь и городской голова переглянулись. Черный капитан яркими словами описал им, как в душе его горит желание поднять родной город на должную высоту какое блестящее положение ждет бедную горную околию, до тех пор славившуюся одной только вяленой козлятиной.
— Господа, мне уже хочется есть, — сказал капитан Негро, взглянув на свои золотые часы. — Прошу вас отужинать со мной в ресторане. Там мы продолжим наш разговор.
Все трое вошли в ресторан единственной гостиницы в городе. Гостиница называлась «Центральная». В ней останавливались бродячие торговцы в дни ярмарок и престольных праздников, прасолы, шоферы, искатели заработка, а случалось — и ревизор, приехавший ревизовать государственные учреждения.
В тусклом свете большой керосиновой лампы, висевшей под потолком, в ресторане с трудом можно было различить несколько литографий на стенах. На одной из них был изображен заснувший охотник, возле которого прыгают громадные зайцы с бакенбардами, на другой — Отелло возле спящей Дездемоны, а на третьей — разные возрасты человека, в виде горбатого моста со ступенями. Была там еще одна литография, изображавшая банкротство и крах торговца, продающего в кредит, и благоденствие того, кто продает за наличные.
В ресторане ужинали старый холостяк, учитель математики и два гимназиста из крестьян; они робко ютились в самом тесном углу. На восьми столиках, покрытых черной клеенкой, горели рубиновым светом пузырьки с уксусом, стояли солонки и жестяные пепельницы.
Владелец ресторана, бывший одновременно и хозяином гостиницы, подошел чрезвычайно почтительно к троим посетителям и поспешно назвал четыре блюда, составлявшие неписаное меню. При этом он по привычке сделал такое движение, будто локтем подтягивал брюки.
— Не нужно нам этих соусов да похлебок, — махнул рукой городской голова, — а изжарь ты нам что-нибудь на рашпере. Ну, скажем, вяленого мясца. Но чтоб жирный кусочек был, и нарежь потоньше. И принеси третьего* дняшней полынной, которую мы с судьей тогда пили.
В ожидании заказанного все трое с удовлетворением потирали руки и, весело глядя друг другу в глаза, продолжали прерванный разговор, движимые еще большим стремлением поднять экономическое положение слабой околии. Капитан Негро познакомил своих друзей с разнообразными способами делать деньги, рассказал о том, как люди, ничего собой не представляющие, становятся в Америке богачами, объяснил, что знает разные способы находить подземные богатства, и выразил городскому голове желание, сделать пожертвование в пользу общины. Но тема эта скоро ему надоела, и он пустился рассказывать о своих приключениях на всех меридианах и параллелях земного шара.
Славная полынная разгорячила его и сделала подвижным, как шимпанзе. Черные глаза его блестели, лицо как бы меняло разные маски, руки оживленно жестикулировали. Он врал почем зря, сам смеялся над своими небылицами, порой говорил и чистую правду, но ни городской голова, ни аптекарь не могли отличить, где у него правда, где ложь.
Все развеселились. Городской голова, говоривший внушительным басом, попробовал даже петь, отстукивая донышком рюмки ритм какой-то песенки.
— О'кей! — воскликнул капитан. — Эта полынная великолепна! Предлагаю выпить еще по литру.
Оба его собутыльника, люди порядочные и благоразумные, не согласились, и Черный капитан отменил заказ.
Проводив мореплавателя до дому, они с ним распрощались.
— Жаль, несерьезный человек, — сказал аптекарь городскому голове, когда они остались одни.
— Да, кажется, несерьезный, — подтвердил тот. — Но при деньгах. Кто-то ими поживится?
— Кто-нибудь да найдется, который вытянет, — * вздохнул аптекарь. — А может, и врет: нету денег. Кто его знает!.. Но если есть, в чей они карман перейдут? — опять вздохнул он.