Неожиданно Тинтеров оторвался от хоровода, вернулся к столу и, отхлебнув вина, трахнул стакан об пол.
— Держите его! — крикнул учитель.
Но пока его схватили, он успел разбить стакан судьи.
— Ну вот, началось, — сказал доктор. — Уберите стаканы! Он все перебьет.
Хоровод распался. Все бросились отнимать стаканы у кассира, который, выпучив глаза как одержимый, уже буянил вовсю.
В тревоге за наш бедный хозяйственный инвентарь, мы с капитаном Негро убрали все стеклянное, сняли даже зеркальце со стены, потому что у кассира была такая повадка: придя в мрачное отчаяние, крушить все вокруг. И на этот раз ему все-таки удалось опрокинуть один стул на пол и сломать его, к ужасу «миссис», которая вскрикнула и чуть не упала в обморок. В конце концов общими усилиями мы выкинули буяна вон, и он, шатаясь, молча побрел вниз, к лесу, где его давно ждал его верный друг.
— Скотина! — задыхаясь, промолвил доктор. — Нет того, чтоб жениться да утихомириться! Ведь он из-за вас это безобразие учинил! — обернулся он к «миссис».
— Что вы хотите сказать? — испуганно спросила та.
— Да ведь вы — женщина! — объяснил учитель гимнастики. — В женском обществе он как баран на ярмарке. Наберет в рот воды и слова не может вымолвить, а потом бушевать начнет, дурак этакий! Испортил все удовольствие!
Наши гости собрались в путь. Инженер с женой сели на лошадей, остальные набились в пролетку, так что слабые рессоры ее прогнулись под их тяжестью. Извозчик терпеливо дождался, когда все усядутся, обернулся, поглядел на них через плечо и сердито дернул поводья. Пролетка тронулась. Цыгане тихонько поплелись в город, довольные, что удалось заработать еще сто левов.
Мы остались одни в сторожке, у неубранного стола, залитого вином и заваленного остатками пищи. На полу валялись осколки стаканов и разбитый стул.
— Почему же ты мне не сказал, что пригласил этих людей? — спросил я товарища.
— Кто? Я? Я никого не приглашал! — соврал он. — Они сами пригласились. Стрельнуло в голову — и приехали…
«Эх, капитан, ты, видно, все еще не можешь понять, как ты в их глазах выглядишь», — подумал я.
Короткий ноябрьский день кончался. На леса упали косые лучи заката. Свет постепенно становился холодным, устрашающе красным и тяжелым, словно от пожара. Краешек солнца скрылся за дальними хребтами гор, и равнина внизу наполнилась синевой.
БУРЯ
— Выйди, погляди, что творится, — сказал Черный капитан, отряхивая шапку от снега. — Сто тысяч дьяволов решили вырвать лес с корнями и разнести сторожку.
Не было надобности выходить наружу, чтобы убедиться в этом. И в окошко было видно, что делается на дворе.
Ветер бешено крутил снег и туман, кидал их в окна и завывал вокруг стен. Громадный бук с обломанной верхушкой, выдержавший немало бурь, скрипел и стонал. Сторожка содрогалась, оконные стекла звенели. ' Хотя наступили сумерки, в комнате было еще светло. Белый туман стоял у самых окон плотной стеной. Печь горела как-то неуверенно, и красный отблеск пламени, падавший через устье, уныло дрожал на полу.
Буря началась час тому назад и, как видно, должна была прекратиться не скоро.
— Барометр нас обманул, — сказал капитан Негро, пристраиваясь к печке. — Какая чудная погода была позавчера! Хорошо, что мы загодя заложили в ясли сено.
Он уселся верхом на стуле, сложил руки на спинке и оперся на них подбородком.
— Кажется, я видел нашего Мая, — продолжал он. — Нынче утром пошел к источнику и увидел двух сери. Не могу сказать точно, но как будто это были Мирка и Май. Во всяком случае, они прошли мимо меня совершенно спокойно, без всякого страха.
— Дикие животные предчувствуют бурю, — сказал я. — Олени ушли сейчас в подветренное место, к долине шахт. И серны спешили за ними.
Мы замолчали, слушая вой бури. Входная дверь под непрерывными толчками воздушной волны трещала и дрожала. Снизу, под ней, пол прихожей побелел от мелких снежинок, заносимых внутрь метелью.
— Не бойся, — успокоил меня капитан. — Это ветер толкается в дверь… Знаешь, — прибавил он в раздумье, потирая подбородок о толстый рукав своей домотканой куртки. — Я вспомнил одну бурю у Огненной Земли. Ох, страшенная какая была! Но благодаря этой буре я стал самым известным капитаном в Америке. Вот послушай, как это получилось!
Он весело рассмеялся. Было ясно, что он собирается рассказать новую историю.
Я тогда плавал на прескверном суденышке в две тысячи тонн. Оно принадлежало одной пароходной компании, основанной самым крупным тогдашним филадельфийским богатеем Джорджем Лакраном. Ему принадлежали две трети акций, а сам он пользовался славой величайшего скряги. Пароход наскочил на подводную скалу возле берега и застрял. Внизу, в трюме, образовалась большая пробоина, ничем ее не заделаешь. Скала не давала воде хлынуть в машинное отделение, но ясно было, что как только буря снимет нас со скалы, так пароход — ко дну! Пассажиров на борту было мало. Они сидели по каютам ни живы ни мертвы: путь через Магелланов пролив мучителен. Среди них находился и мистер Джордж Лакран.