У девушки задрожали губы, на секунду-две начала бить нервная дрожь. Она явно что-то хотела мне сказать, поделиться чем-то очень важным. Но передумала Сумела взять себя в руки, и подчёркнуто-деловым тоном спросила:
— Как думаете, Хотаро? Может, кто-то из экипажа ещё жив?
Я пожал плечами. Кажется, за последние полчаса это у меня стало привычкой…
— Думаю, вряд ли. Даже если они нормально сели, всё-таки десять лет. Никаких запасов консервов не хватит. Пищевые синтезаторы не работают — будь у них энергия, они бы дали сигнал СОС.
— А местные биоресурсы? — в голосе мелькнула тень надежды. Или мне показалось?
— Растения тут есть. Но животных мы пока не видели. Впрочем, это ничего не значит. Далеко не каждый кислородный мир производит совместимые белки, даже для таких пластичных организмов, как хомо.
Девушка молча кивнула, задумчиво потёрла переносицу. А потом вдруг сказала:
— Все послушались вас беспрекословно. Капитан на корабле — царь и бог. Но это как бы в теории, по уставу. А на деле, чтобы заставить всех исполнять устав в такой глуши, капитан должен пользоваться авторитетом.
Я мысленно выругался. Надежды, что из-за находки Селеста забудет, зачем она зашла, не оправдались. Даже хуже. Чтобы погасить собственное нервное напряжение, выпытывать разные тайны у меня будут вдвое сильнее.
— Кстати, интересное сравнение с богами. Вы стараетесь искать живых, но не так уж редко приходится доставлять тела погибших на родину. Ладья Харона… Вы знаете, кто это?
Я нацепил на лицо добродушную маску. Сам же мысленно усмехнулся. Когда-то давно из меня лепили двойника наследника одного из Великих Консулов. Тогда, кроме переделки внешности, в голову напихали уйму всякой информации. В том числе и по древней истории. А вот откуда про Харона знает Селеста? Тоже где-то училась — или специально для разговора копалась в ИнтерСети?
— В мифологии древних греков — был такой народ на Терре, ещё в докосмическую эпоху — Харон управлял ладьёй, которая перевозила умерших в загробный мир. Только вы ошибаетесь. Большинство исследователей считает, что в пантеон богов он не входил. Но сравнение и правда интересное. Вот только я всё-таки предпочитаю находить живых.
Лицо девушки вытянулось, она явное не ожидала, что я отвечу на вопрос.
— Живых… — она задумчиво побарабанила пальцами по подлокотнику. — В мифологии такое встречается куда реже. Боги судят и карают, но редко когда помогают. Хотя если вспомнить, у полинезийцев вроде был… Как его? Вот ведь, вылетело из головы.
Я удивлённо посмотрел на Селесту. Похоже, она и в самом деле в этом разбирается. Вот уж не ожидал. Тем временем девушка оборвала мысль и постаралась вернуть разговор в нужное ей русло.
— И всё же. Ладно сейчас, когда вы в Службе не первый год. Я специально наводила справки перед наймом, у вас один из самых высоких показатель успешных рейдов. А раньше? Ведь капитаном вы стали в восемнадцать?
— Наверное потому, что корабль принадлежит мне. Я его владелец…
Я прикусил язык, жаль слишком поздно и лишь мысленно. Расслабился от новости про находку! И то, что поиски меня тоже вымотали, для капитане не оправдание. Теперь Селеста сделает вывод, что я — выходец одной из аристократических семей Ториде. И объяснениям, что родился в семье небогатых крестьян с окраины Консулата, а деньги для первоначального взноса на корабль получил в подарок, Селеста попросту не поверит.
Так оно и случилось. Девушка мгновенно высчитала нужную сумму, глаза загорелись. В то же время в голосе появились еле слышные нотки презрения к богатому пресыщенному наследнику.
— Вот значит как. И вы решили приносить людям пользу. Или жажда риска, пощекотать себе нервы? В последнюю войну спасатели хранили нейтралитет, но под случайный выстрел попадали запросто. Или благодарность? Бог, приносящий спасение терпящим бедствие…
— Вас это не касается. Сейчас я начну контролировать стыковку с катерами, поэтому прошу покинуть рубку. Так как вы не являетесь членом экипажа.
Селеста обиделась. Молча встала. Бросила на меня презрительный взгляд — я тебя раскусила, и ушла. Вот только мне на её чувства и её домыслы было плевать. Потому что сама того не желая, Селеста ткнула в мою незаживающую рану. У каждого из спасателей есть причина работать в Службе. У меня — долг. Долг по отношению к человеку, которого я знаю лишь по короткому видеописьму, имени и завещанию. Десять лет назад он погиб, когда вытаскивал меня из политической мясорубки, где мне была уготована участь жертвенного барана. За мою жизнь с меня не потребовали ничего. Но я останусь в кресле капитана Службы поиска до тех пор, пока не решу, что долг за своё спасение я выплатил сполна.