- Школьницы в большинстве своём редко, что скрывают, - она решила сыграть на самом больном? Очень умно.
- Может быть, - я не без иронии усмехнулась и взглянула ей в глаза. – Мне-то откуда знать, я же в лицее учусь.
Доли секунды Лена смотрела мне в глаза с абсолютно непроницаемым для эмоций лицом, а потом так улыбнулась, настолько искренне, и засмеялась.
- Прости, я всё время забываю, - она играет, хотя сердце чует, что нет, что нельзя так правдоподобно смеяться. Даже извинилась. Я прикусила губу, чтобы вернуть себе здравый смысл. Недооценила ты её, Кать. Явно не ожидала, что она настолько хороша. Надо отдать ей должное.
- Ничего, - подыгрываю ей, осознавая, что теперь поединок не между ней и мною с Дианой, а между ней и мной. Мы одни, Лена. Забудь об этих людях. – Если бы ты была старше, я бы списала всё на возраст.
Смеюсь, словно с подругой. Подумать только, куда завёл меня этот вечер. И Егор, будто канул в лету. Оставил меня одну разбираться с этим всем. Гадёныш. Он попляшет ещё. Будет отрабатывать. Припомню ему всё. И поцелуи, которые спалили. И объятья. И обжимания на лестнице. Всё припомню. Даже то, что не хотела припоминать. Лучше бы тебе появиться вскоре, чтобы моё негодование не росло, Егор. Лучше бы тебе появиться.
Но это всего лишь мысли, а практикант появился спустя десять минут в компании гораздо большего количества человек. Смеялся и что-то обсуждал.
И это скучно по-твоему, да?
Я теперь тебе это до конца жизни буду припоминать, ты меня понял?
Он понял. Мои глаза загорелись недобрым огнём, когда тот подходил в компании к столику. А ещё изменился в лице, увидев меня в обществе Лены. Губы дрогнули и слегка сжались от недовольства. Он попрощался с людьми, первым подошёл к своему месту и подождал, пока Лена сядет на своё, по левую руку от него. Со стороны сердца сидит, сучка. Бесит меня что-то. Выбесила. И он, и она. Вернувшийся Денис не стал прогонять Диану, которая всё ещё сидела на его месте. Взял только бокал и пошёл куда-то в зал. Зато освежились остальные. Яна и Марк, до этого не особо успевшие осмотреть меня, теперь выглядели явно заинтересованными. Или Егор что-то им сказал там на перекуре. От него сейчас, правда, не несло сигаретами. Но я злилась всё равно. Метала молнии в свою тарелку. Того и гляди, треснет да развалится. Его пальцы незаметно скользнули по моей коленке и лежащей на ней ладони.
Спокойнее.
Иди нахер со своим спокойствием.
Но руки не отдёрнула. Вдох и выдох. Он действительно разозлил меня, но это не значит, что так весь вечер должно продолжаться. Ты здесь на виду, Катя. Веди себя соответствующе. Хватит одного несоответствия для сегодня – твоей одежды.
- Катерина, - Яна поставила бокал на стол и впилась в меня своим чуть опьянённым, но озорным взглядом, - Егор сказал, что ты знатно речь толкаешь. Может, тост скажешь?
- Думаю, тебе уже хватит, - я старалась улыбаться, как можно милее, но выходило плохо. Надо загладить свои слова. Они все пялятся на меня так странно. – Пьяная девушка – это некрасиво, прежде всего. Не уродуй себя этим пойлом.
Да, я сказала это вслух. Пойло. Вино. И мне плевать, будь оно хоть самым дорогим в мире и самым старым. Это - пойло, раз оно сделало её взгляд таким отстранённым и весёлым. Да, теперь я нежеланный гость тут. Егор легко ткнул пальцами чуть выше колена. «Ты что творишь?». Уверена, он так бы и сказал. Ситуация разрядилась сама, даже не заметила, помогал кто-то или нет. Мне на секунду стало противно здесь находиться, и теперь это презрение лишь росло. Пока диалог перетёк в мирное, спокойное русло между всеми членами этого столика, я решила уйти. Захотела и всё.
Наверное, трудно найти ещё какого-то человека, кроме меня, который просто может встать и уйти. Я была готова к возгласам, к претензиям, к угрозам и шантажу, даже к просьбам, но осталась бы непоколебимой. Если Катерина Скавронская хочет уйти, её ничто не остановит. И никто.
Но далеко я не ушла – к тем двум преподавателям, которые меня заинтересовали с самого начала.
На этот раз Егор заметил мой уход. Хотя рядом была Лена. Заметил и привстал, извинившись, а потом пошёл за мной. Не знаю, кто и как отреагировал на этот поступок, но мне, с моим уязвлённым чувством достоинства, было наплевать. На Лену, чьих мотивов я до сих пор не понимаю и уже не хочу понимать. На Яну, которая перебрала, но всё равно хочет внимания. На Марка, за чьим взглядом я увидела обеспокоенность о ней. На Диану, которая явно имеет что-то против Лены. Их было всего четверо, я и Егор – пятая и шестой, но, блин, как же я устала от них всех и от себя самой. Просто изматывает до ужаса вся эта тягомотина, паутина взаимоотношений, куда Егор меня втягивает. Я не хочу в этом копаться. Это твои друзья и твой мир. Какого хрена я тут забыла?
Я помню, что ты целовал меня. Я помню, как сама целовала тебя. Я помню каждую свою мысль и каждое твоё слово, предупреждающее на пушечный выстрел к тебе не соваться. Не надо тыкать меня носом в мою и без того феноменальную память, Егор!
Я знаю, что у тебя было много женщин. Не так: много баб, а женщина – одна. И эта женщина сидит сейчас на стуле за твоим столом, слева от тебя, иногда касается кончиками пальцев тыльной стороны твоей ладони и смотрит с лёгким благоговением. Да что ты, я действительно всё помню! Особенно, как ты холодно встречал её в своей квартире. А ещё помню, как ты ставил её на место. Ты был безразличен к ней тогда, а сейчас мило сидишь за столом и посмеиваешься. Иногда я тебя так ненавижу, что готова перегрызть тебе горло, без страха быть обвинённой в каннибализме. Я злюсь не на неё, а на тебя, на твоё блядское поведение. Ты не мужчина, если не отвечаешь за свои слова.
Не знаю, что меня так завело. С пол-оборота, считай. Но меня пронзала жгучая ярость по отношению ко всему этому карнавалу.
- Добрый вечер, я не помешаю? – до чего мило звучит мой голос. А в мыслях-то я хуже палача.
- Скавронская, - Егор, наконец, догнавший меня, ухватил легко за локоть и с улыбкой добавил: - Добрый вечер, Маргарита Павловна, Дмитрий Леонидович.
- О, Егор, собственной персоной, - с долей иронии заметил мужчина. – Мы уж с Марго думали, что ты так и не поздороваешься с нами ни разу за вечер.
- Что вы, - меньше лести, практикантишка, а то я утону в ней, - вечер только начинается.
- Кто эта юная особа? – вот вроде произнести эти слова можно с любой интонацией, но из уст Маргариты они звучали как-то игриво и любопытно. Женское любопытство, да-да.
- Катерина, - не дав ему возможности произнести то ли фамилию мою снова, то ли имя, ответила я, расслаблено улыбаясь, - Катерина Скавронская. Ученица Егора Дмитрича.
И сразу поставила всё на место. Рука, которой практикант стискивал мой локоть, опустилась. Медленно, конечно, но я прям каждым позвонком чувствовала его напряжение. Ещё бы, ведь они могли подумать, что угодно, не так ли, Егор? Ты же их любимчик был, они тебя помнят, ждут, пока ты подойдёшь и поздороваешься с ними, а тут – такой конфуз. Почему я чувствую себя так великолепно? Ощущение сделанной подлости и гадости должно вызывать лёгкую тошноту и отвращение к самому себе. Но, похоже, полярность изменилась. Или правила игры. Теперь я ощущала невероятное наслаждение от того положения, в которое загнала тебя своими словами.
Разумеется, преподаватели не хотели делать поспешных выводов. У них есть опыт работы с людьми, и они привыкли оставлять место для манёвра. Только вот я не собиралась как-то поддаваться Егору. Он позвал меня сюда, оставил одну, а потом пришлось с этой кляксой болтать, и она заикнулась, что ты обо мне на улице ничего не сказал. Ты, блять, не сказал этой шмаре, что привёл меня сюда! Да как…?!
Ах, точно. Я ведь пришла, когда тебе стало скучно. И как только пришла, оказалось, что скучно-то тебе и не было.
Ты снова меня провёл. И в этот раз я не останусь понаблюдать, как ты воркуешь со своей Леночкой.
Мы о чём-то беседовали с этой парой, и периодически Егор слегка касался моей руки, незаметно, почти безобидно. По телу раскатывались приятные трепещущие волны, и я улыбалась. Это корысть, жёсткая, беспросветная корысть, Егор. Чтобы эти милые люди не думали о том, какая я плохая, что я им не улыбаюсь. Но ты накосячил, серьёзно накосячил.