Ага, какая жалость.
На улице было несколько противно. Выпавший вчера снег, который так напоминал о словах Егора, не просто таял – он расплывался. Нет, дело не в отступивших к Новому году морозах. Пошёл дождь. Такой серьёзный, противный дождь, пока я собиралась. И как-то в домашнем шуме даже не услышала этого ливня. Не возвращаться же домой за зонтиком. Тем более, там ветер, а у меня есть капюшон. Вызов принят.
Короткими перебежками я таки-добралась до дома Ксени, который был и без того близко. Успела ли я намокнуть? О да, ещё как. Ливень усиливался, и мне только оставалось уповать, что подарочная упаковка в пакетах не разлезется от возможных попаданий этих громадных капель внутрь.
Меня встретила мама Ксени, сразу предложив позавтракать. С учётом блуждающего по моему желудку единственного бутерброда с сыром это предложение оказалось весьма заманчивым. Кравец утащила меня к себе в комнату, как только мы закончили трапезу и допили чай. Под предлогом ливня, кстати, ни она, ни её мама выпускать на улицу меня не хотели. Похоже, я здесь задержусь дольше, чем предполагала.
- Я вижу, что тебе не терпится мне что-то рассказать, - с лёгкой ухмылкой я сообщила Кравец, присаживаясь на диван.
- Костя будет с нами праздновать, - улыбка вяло спала с моих губ. Благо, что Ксеня, счастливая, не заметила этого жеста. Что-то мне подсказывало, что я не должна об этом знать, потому что мне это совсем не нравится. – Его мама тоже хочет придти и познакомиться с моей.
Похоже на смотрины, правда? На современный лад.
- А потом мы пойдём гулять, - да ты просто сияешь от счастья, деточка. Мне надо было с собой очки захватить. Для сварки которые. – Хочешь с нами?
- Не то, чтобы я не хотела, - замялась я, даже не раздумывая над ответом, - но чувствовать себя третьей лишней на свидании совершенно не хочется.
- Кать, ты не будешь третьей лишней! – тут же запротестовала она. – Мы пригласим ещё Аньку и Лару.
- Да, и будет Костя на свидании с тобой и ещё с парой девочек, - с иронией и открытым недовольством заявила я, поджимая губы. – Он с тобой хочет встретить Новый год, а не с девочками.
Я надеюсь, по крайней мере, что он именно так всё чувствует. Хотя не уверена, что сама спокойно отношусь к этому. После тех слов…
- Интересно, а что он мне подарит? – лепетала, словно в веселящем бреду, Кравец, явно увлечённая своими мечтами.
Я знаю.
- …И что скажет при этом?
Я знаю.
- … Скажет ли он, что любит меня?
Я знаю.
Не заметила, как ладони сжались в кулаки, и я сама, словно напряглась слишком сильно. Не нравится мне это. Леонов, какого чёрта ты мне вообще это сказал?!
- Кать, ты в порядке?
- Да, - мой голос слишком груб, и теперь Кравец не отцепится. Она хуже пиявки лечебной. – Не спрашивай.
- Ты что-то от меня скрываешь? – о да, давай, поманипулируй тут ещё мною на почве дружбы!
- Нет, - моё бабское раздражённое бормотание ещё сильнее сводит грозовые тучи конкретно над моей головой.
- Я вижу, что ты недоговариваешь…
Ты даже не представляешь, насколько я тебе недоговариваю.
- Не хочешь рассказать? – она сменила настойчивость на аккуратное милое любопытство, но со мной этот фокус не пройдёт. С Ларой, Женькой, Абрамовой – да, но не со мной. Может, по этой причине мы подруги.
- Дело не в том, хочу или нет, - успокойся, Кать, не порти новогоднее настроение ни себе, ни ей.
Но она уже испортила настроение мне своим Костей! Костя то, Костя это. Бесит. Потому что это идиот влюбился в меня!
- Дело в том, а мучает ли меня то, что ты не знаешь, - я старалась быть рассудительной и не совсем обидеть её. – Нет, Ксень, меня не мучает то, что я знаю. Иначе бы мой рот просто не закрывался от обилия исторических фактов, так и рвущихся наружу.
Она не заметила моей иронии, но слегка обиделась. Ещё бы, я понимаю. Я знаю что-то, и меня это не тревожит. Значит, я не хочу ей рассказать, с ней поделиться. Значит, она мне не нужна как свободные уши. Постойте, но ведь так всегда было. Мне не нужны уши для жалоб или похвалы. Похвалу воспринимаю только от тех, кто выше меня по уровню развития в какой-либо сфере. И Кравец, прости, конечно, но ты подобным не отличаешься.
Да, высокомерно и даже слишком надменно, но можно я не буду напоминать, что твоя учёба, твой молодой человек – так или иначе, являются частично моей заслугой? Большей частью.
Подарки я забрала спустя пару часов, когда ливень прекратился, но вот-вот грозился пойти снова. Покупки в зубы и марш домой. Без перебежек спокойно дошла и вошла в квартиру. Меня даже не сразу заметили. Раздавать всем подарки я собиралась вечером, когда стол будет накрыт, а сейчас – помогать маме на кухне или не мешаться вообще, как это делали отец, близнецы и все Вишневские. Одна Варя толкалась на кухне с мамой, и немного препирались между собой. Это норма.
Я зашла в комнату к себе, где, к моей превеликой радости, никого не было. Наконец, можно посидеть за компьютером, поиграть в игрушки, полазить в интернете и никто не скажет: «Катя, делай уроки!». Так будет, конечно, недолго, но всё равно. Мой прекрасный заезд на прокаченной тачке прервал звонок.
- Слушаю, Кость, - с улыбкой начала я, откладывая наушники в сторону и оглядываясь, не появилось ли какой-то души в моей земле обетованной.
Он начал с поздравлений, тоже радостный, очень позитивный. Чувствовала, как через телефон буквально просачивается эта его энергетика и поступает мне в руку и в ухо. Потом пожелания говорил, даже сказал, что подарок какой-то мне припас и занесёт, когда приедет к Ксене домой на ужин. При упоминании их совместного семейного новогоднего торжества мне стало неловко. Во-первых, потому что я уже знала об этом и знала, что это значит. Во-вторых, потому что внутренности пожелали скрутиться в спиральку ДНК. Нехило так скрутиться. Я едва ли стискивала зубы, чтобы не выказать своих эмоций. Он же ведь мог неправильно понять меня. Например, что мне не нравится эта идея, что я не хочу, чтобы Костя и, тем более, его мама отмечали праздник у Кравец. А это значило бы, что я ревную. Или завидую. А это наталкивает на мысль, что какие-то чувства к Леонову у меня всё ещё были. Но это неправда. Если я и ревную, то только как друга.
Хотя нет никаких оснований для дружеской ревности в нашем случае.
И как только наступило вечернее время, а Костя подъехал к дому на машине с мамой, мне стало по-настоящему неуютно. Всё, от воды, которую я выпила, до воздуха, которым постоянно дышу, казалось мне диким и неугодным. Что-то происходило, что-то неправильное, и это не давало мне покоя. Я хотела расслабиться, а не могла. Хотела сесть и отдохнуть, но не могла усидеть и десяти секунд на одном месте. Я накручивала круги по комнате в страхе, что зазвонит телефон и мне придётся выйти на улицу, чтобы встретиться с Костей. Почему-то после той вечерней прогулки видеться с ним я не хотела.
С раздавшимся звонком сердце гулко упало внутри. И голова. Внутри такая пустота развиднелась, что я буквально прозябала от отсутствия тепла и покоя. Как же мне не хватает тех дней, когда Леонов мог подарить мне эти ощущения безо всяких там личных мотивов. Хотя чего ты такая инфантильная, он и делал это, вероятно, исключительно из личных мотивов.
Я натянула поверх домашней одежды пуховик, обула сапоги и вышла в подъезд. Прохладно. А на улице морозно. Специально скажу, что не взяла шапку, шарф, легко одетая, мол, я быстро, туда и назад. Отдать тебе твой подарок, получить свой, сказать «С Новым годом!» и уйти к себе в свою тёплую квартирку. А ты уйдёшь в свою. Ну, в Ксенину, конечно, но думаю, что ты немного её своей уже считаешь.
- С Новым годом, - Леонов держал в руках плохо слепленную горсть снега, который падал снова, и чуть было не запустил ею в меня, увидев, что я легко одета. – Блин, ты чего так легко оделась, Скавронская? Я хотел тебя проучить за ту снежную битву ещё.
- Не получится, Леонов, - я усмехнулась, всеми силами стараясь из усмешки сделать подобие той игривой Кати, которая была тогда. Получалось так же вяло, как и выдавить улыбку после слов Кравец о её новогодних планах.