- Ты выглядишь получше, - это первое, что заявил мне Ярослав, едва мы убрались из компании Егора, Саши и подоспевшей Ани. Честно говоря, я ему благодарна. Ярославу. Если бы не он, кто знает, чем бы эта беседа закончилась.
- Выглядела бы ещё лучше, если бы не решила позвонить Егору перед самой полуночью, - в моём голосе отчётливо слышалась претензия к самой себе, но Ярослав, видимо, решил оставить её без внимания.
- Ты расслабилась, - он дёрнул меня за локоть, притягивая к себе, чтобы табун веселых парней не прошёл между нами – тогда шанс потеряться в этом сумасбродстве вырос бы в разы.
- А ты напряжён, - неужели я, наконец, научилась видеть, когда он напряжён или нет? Да, научилась. Или угадала. Нужно три раза подряд это сделать – закономерность. – Что-то не так?
- Помнится, я говорил тебе, чтобы ты не забивала голову себе моими делами, - он говорил немного жёстче, чем нужно, но не хотел обидеть. Да я и не обиделась. Не тот уровень доверия ещё. Я понимаю, но смиренно идти рядом и молчать не хочу.
- Помнится, - повторяла я его реплику, - ты говорил мне, что минус работы психотерапевта в том, что ты не можешь расслабиться.
Догадывайся сам. Вернее не так. Не догадывайся, а додумывай. Доводи до конца мою мысль. Ты гораздо умнее и опытнее меня. Ты шаришь в этих тонкостях отношений и слов гораздо больше. Ты ведь понимаешь, к чему я клоню?
- Ты уже сделала мне подарок – большего пока не нужно, - он улыбнулся и примял шапку к моей макушке, от чего она сползла на глаза.
- Ты тоже, - я принялась поправлять шапку, немного вспыльчивыми движениями, потому что разозлилась, - никак не ожидала от тебя Бредемайера* получить.
- Правда? А я думал, что ты ожидаешь его от меня, - он усмехнулся и снова прижал шапку. Дразнит меня. Гадёныш.
Ему повезло, что между нами прошла парочка дёрганных детишек, и вся моя злость улетучилась с этими взъерошенными шилами в попе. Тем не менее, Ярослав выглядел немного лучше. Я никогда не видела его вот так, среди людей, не в халате и без привычной маски психотерапевта. Да и к его верхней одежде я не совсем привыкла. Чёрное двубортное пальто со стойкой без повязанного поверх шарфа выглядело очень обжигающе. Вообще весь его образ был тёмным и жгуче притягивающим. Единственное светлое пятно – это волосы, над укладкой которых последним явно работал ветер. Ярослав был обаятельным и умным – два качества, которые так привлекают всех женщин. Ему не место на глянцевых журналах, он не настолько смазлив, но весь его лик так и твердил о том, что мимо такого мужчины с опущенным взглядом не пройти рядом.
- Я бы не отказалась выпить кофе, - оглядываясь по сторонам и подходя ближе к Ярославу, твердила. Это не намёк. И не манипуляция. Это, считай, открытая просьба.
Сквозь толпу людей впереди я увидела Леонова. Он осматривался, прохаживался среди людей и, завидев мой направленный на него взгляд, поспешил именно сюда. Ярослав же искал место, где можно выпить кофе или решал, до какой из уличной кофейни быстрее можно дойти.
- Кать, - между нами три метра и с десяток людей, Леонов, - пошли с нами в снежки играть.
Стоявшие на его пути ко мне жители расходились и оглядывались. Ещё бы. Тем, кто был рядом, с ним пришлось слушать чуть ли не крик.
- О, я отвлекаю тебя? – наконец, ты заметил, что я не одна.
Не знаю, почему, но Леонов сейчас раздражал. Своим поведением. Своим появлением. Своей просьбой. Хотя нет, в снежки я бы сыграла и раздавила бы всех противников, как тараканов, туфлёй. Но, Леонов, что-то тут не так.
Мне было не по себе. Словно кто-то игрался моей судьбой, как кубиками. От ощущения рандомного выбора, от этого бессознательного решения судьбы, от чьих-то умелых или не очень пальцев, которые перебирают, вскидывают эти кубики, меня пронизывал рок. Он так жёстко уселся в моей жизни, словно на троне, идеально подошедшему ему. Я хотела воспротивиться. Я хотела разыграть другую партию, но у меня не было права. У меня не было ни шанса противостоять тому, кого я даже не вижу. Это угнетало и разрывало изнутри. Клянусь, я бы сама сейчас разорвала, что угодно, даже не глянув. Слепота меня поглощала всё сильнее своим отчаянием. Я жаждала сопротивляться. Жаждала вскрикнуть. Жаждала воспротивиться и отстоять своё право на существование. Я имела это право, и никто, повторяю, никто не мог его забрать у меня. Мне невдомёк, почему некий высший чин решил, что имеет право что-то запрещать мне. Это моя жизнь. Я решаю, какой ей быть, в какую сторону течь и меняться. Повторяю, это только моё решение. Моё.
Ярослав незаметно коснулся моего локтя, вытягивая из собственных раздумий. «Не теряй головы, Катерина».
- Это мой одногруппник, староста и друг, Константин, - заглатывая ком противоречий и обиды, проговорила я. Мой голос звучал не так, как обычно, - чуть ниже и глубже. Я явно была не здесь, ты прав. И не смотри на меня так. Я ощущаю изменения в воздухе, как температуру в море. Когда теплее волна, когда холоднее. То, что я не чувствую, когда ты напряжён, а когда расслаблен, означает лишь то, что я сказала. Не больше и не меньше. – Костя, это мой друг Ярослав.
Говорить о том, что мне приходилось ходить к психотерапевту, не собираюсь. Пришлось бы объяснять, какого лешего я вообще затесалась в рядах психотерапевтов, ведь я вполне себе адекватная. Да, после знакомства с Егором были поводы завести подобные связи, но, во-первых, Леонову об этом знать совершенно не стоит, а во-вторых, не особо хочу признавать собственную неспособность справиться со своей же психикой. Это так убого и ущербно, противно от себя самой.
Казалось бы, только-только справилась с трудностями, что умудрились навалиться на мои хрупкие плечи, как тут появляются всё новые и новые неожиданности, которые назвать приятными крайне трудно. Сначала Егор со своей пассией бывшей меня хотят в свой исторический Прованс затянуть. И что в итоге? Ну, заявилась я на ту встречу, совершенно не подготовленная, и не получила никакого удовольствия ровным счётом от общения с пираньями. Вру, это не пираньи и не гарпии – просто Лена испоганила всё настроение, перечеркнула приятные знакомства, которых оказалось не так и много всё равно. И знаете что? Я ей даже благодарна. Сейчас, как никто другой, понимаю, что соваться в этот мир, где она периодически расправляет крылья и хвост, совершенно не хочется. Не хочется дышать с ней одним воздухом, делить одних и тех же собеседников, обсуждать одни и те же темы. Я не пойду на истфак (прим. исторический факультет). И на право не хочу только потому, что могу пересекаться с теми персонами вновь. Они неадекватные и, того и гляди, хотят цапнуть немного моей гармонии или благополучия. Мне разве нужен подобный нервный комок? Нет, спасибо.
Разговор между Костей и Ярославом завязался, думаю, усилиями психотерапевта: всё-таки навык общения прокачан. Мы протискивались сквозь очень плотную толпу людей, которая стояла возле катка. Сразу за ним была навалена гора снега, уже укатанная стараниями детей и подростков. Взрослых среди них не заметила, по крайней мере.