- Это не всё, - о да, это не все лестные слова о моих талантах. Продолжай, только медленно. Я хочу всласть насладиться твоим небогатым словарным запасом. Тридцати секунд тебе хватит, милая? Кончи, пожалуйста, до того, как мне наскучит.
- Не всё! – как легко ею можно манипулировать. – Ты сука, стерва и шлюха, Скавронская.
Что-то небогато, но если я так скажу, то она начнёт дышать огнём, не иначе. Из ноздрей уже пар выходит.
- Какие лестные эпитеты, - моя ирония задевала и била по самому больному – по самолюбию. Я должна извиниться, Кравец, но ты только что добавила плюсик в мою карму к цинизму. Спасибо.
- Заткнись, или я тебя ударю, - о, угрозы. Как-то слишком быстро мы перешли к этой фазе. Я же просила кончить до того, как мне наскучит. Эх, не судьба мне получить оргазм.
- Это вряд ли, - я пожала плечами, - но попробуй всё же. Может, полегчает.
- Да ты больная на всю голову! – естественно, она возмущается. Я дала ей право себя побить абсолютно добровольно. И уверена, она понимает, что в моих словах нет ни намёка на шутку. Она серьёзна с угрозами не менее меня с разрешением их осуществления. – Конечно, на тебя Егор не обратит внимания!
Не знаю, к чему она вспомнила практиканта. Видимо, надоело быть единственной, задетой за живое собеседницей. А теперь решила и меня включить в игру. Ну-ну, посмотрим.
- Да? – не знаю, до чего исказились мои глаза, насколько сильной была в них тень ярости, но Кравец сощурилась, чтобы понять эту деталь. – А ты уверена?
И это её взорвало. Она чего-то не знает. Моя подруга чего-то не знает о моей личной жизни. Вот это поворот, да?
- Я спала с практикантом, - для пущего эффекта. – Ну, как, вкусная информация для очередных пересудов меня?
- Ты лжёшь…
Ох уж мне этот вовремя включенный в работу мозг.
- Лгу, но не перевираю настолько, насколько ты думаешь, - и впервые за вечер на моих губах растянулась ухмылка. Адская, злобная и ехидная усмешка очень скрытного и мутного человека.
- Ты кто? – она не ожидала. – Скавронская, это не ты.
Правда, похоже на какой-то сериал с инопланетянами или любой другой фэнтезийной фигнёй? Вот и я так подумала тогда. Мне было смешно. Очень смешно. Хотелось рассмеяться во всю глотку, чтобы избавиться от подруги раз и навсегда.
- Я давно не я, Кравец. А ты заметила это только сейчас, - осуждение будет гложить тебя, дорогая. – Какая же ты подруга после этого?
И она сдалась. Как глупенькая маленькая Ксюша.
- Ты увела у меня Костю.
В её словах не было прежней уверенности или злости. Сейчас только отрешённость и попытка осознать, насколько далеко я зашла. А я зашла далеко. Очень далеко. Дальше, чем она может себе представить. И этот разрыв шаблона просто убивает её мозг. Он не справляется с банальным анализом информации только потому, что не был готов к такому повороту событий. Зато я была готова. Я всегда готова к чему-то такому. Иначе как бы я выжила в этом мире, не умея апеллировать и не умея размышлять со скоростью света?
- Я не уводила его у тебя.
Но разве она слушает?
- Ты увела у меня Егора.
- Он никогда не был твоим.
- Ты увела у меня…
Сколько можно, Кравец? Ты что, совсем дурочка? Проснись и перестань нести чушь, вести себя, будто с лечебницы сбежала. Ты сейчас выглядишь омерзительно.
- Что ещё? – я злилась. – Давай, поделись, чем ты ещё так дорожишь, что ещё так любишь? М? Или, может, наконец, послушаешь меня и услышишь?
- Да пошла ты, - она была до сих пор странной. Но уверена, что никогда ранее Кравец не думала так быстро и чисто.
- Я не уводила Костю, - понимаю, что сказать надо, но не с целью обелить своё имя. – Его чувства даже для меня были сюрпризом.
- Даже для неё… Нет, вы только послушайте! – о, приходит в себя. Электрошок работает на «ура».
- Угомони талант, Кравец, - остужаю пыл, чтобы не перегорела, - не беси меня раньше времени.
- Да кто тебя бесит? – на её губах заиграла не безызвестная нам улыбка с примесью садизма. – Кому ты вообще нужна, Скавронская, а? Кроме меня? Леонову? Так он бросит тебя так же, как и меня, ради какой-то, кого он «чуть больше» типа любит. Братьям своим? Они женятся и уйдут жить каждый своей жизнью. А мне ты теперь противна.
- Мой мир, - я старалась не обращать внимания на столь длинный ироничный монолог бывшей подруги, что для неё сродни нонсенсу, - не вертится вокруг одного твоего одобрения, Кравец. Очень глупо предполагать, что это так.
- Да завали ты уже своё ебало, Скавронская. Задолбала поучать и говорить, словно умнее всех. С тобой никто не выдерживает, потому что это всех бесит. Ты считаешь себя пупом Земли, всегда такой правильной и самой умной. Но это не так!
Ей нужно было выговориться. Выместить всю злость на меня на мне же. Ни Костя, ни Оля, ни кто бы ещё не смог сделать это лучше. Я дала Кравец много возможностей проявить себя, развиваться, стать лучше и выбиться в люди. Нет, не говорю, что без меня она бы с этим не справилась, но я значительно облегчила ей жизнь. И теперь, когда такой уверенный крепкий трамплин, как я, оказался не совсем стойким, она не просто не доверяет мне – она боится мне довериться. Не скажу, что мне безразлично совсем. Она была моей подругой, и я долгое время не замечала того, как не хватало мне её. Какой бы она ни была, плохой, хорошей, - эти понятия субъективны и не имеют точных дефициний. Есть твоё мнение об этом человеке. И моё мнение о Ксене – она не самая худшая подруга.
Я могла бы ей многое простить. Сейчас, на морозе, в вихре этих выяснений отношений, среди истерик и цинизма в моей голове проснулось сострадание. А ведь действительно – как много я украла у неё? Ей нравился Егор – он в итоге перешёл ко мне. Ей нравился Костя – он выбрал меня. И пусть эти два человека – всего лишь два человека из десятков тех, что окружают нас, но они были важны для неё. Разумеется, мне немного жаль. Сложившаяся ситуация – отчасти моя вина. Я признаю это, не боюсь и не стесняюсь. Сильный человек ведь может признавать свои ошибки, правда?
Только я не считаю свои решения ошибками. Даже те, о которых до этого момента сожалела. Меня тревожило только одно: теперь, когда я могла бы дать Кравец ещё один шанс на дружбу, она от него заранее отреклась. Да, посредством уничижения меня.
Можно говорить, что я шлюха, что я дрянь, что я сволочь и сука. Можно говорить, что я безразличная тварь и циник. Можно говорить, что я кручу хвостом перед всеми и строю из себя, невесть что. Но никогда, запомни, никогда не говори мне, что никому не нужна. Дело не только в психологии. Тот факт, что я выбрала тебя в качестве подруги, держала в этом звании долгое время, говорит совершенно об обратном. Ты нужна мне так же, как и я тебе. И по твоим словам получается, будто не я тебе не нужна, а ты мне. Согласись, что это очень жестоко по отношению к себе. Я ведь не говорила вроде бы тебе в открытую, чтобы ты шла отсюда, чтобы ты исчезла, чтобы ты жила без меня, прекрасно жила, между прочим. Нет, я такого не говорила, и это делает мне честь, потому что я оставила для тебя запасной вход. И сейчас, последними репликами ты превратила мой шанс, данный тебе давным-давно, в мизерную, ничтожную подачку, которая говорит о великодушии, но никак не о дружбе. Ты сейчас уничтожила всё своими руками, Кравец. На этом наши пути расходятся.
- И давно ты решила, что твоё мнение играет хоть какую-то роль? – теперь я не буду сдерживаться в словах. И извинений ты от меня не услышишь ни за одно паскудное слово. – Похоже, ты забыла, с кем имеешь дело.
- С выскочкой, - она не раздумывала ни секунды, - и зазнайкой высокомерной. А теперь ещё и сукой. Глаза б мои тебя не видели…
Она говорила мои фразы до сих пор. На меня нападала ностальгия по былым временам. Но теперь у меня нет никаких прав об этом думать, потому что с этого дня Ксения Кравец – пустое место.
- Если это все добрые слова, которые ты хочешь сказать мне напоследок, то я пойду, - мы до сих пор стояли на остановке под тусклым желтоватым светом уличного фонаря. – Ты меня утомляешь.