в ушах «Скавронская» низким голосом
в ушах «ты слишком опасна»
в ушах «Катя».
Зубами сминаю губы и не могу успокоить разбушевавшееся тело.
Не горю, но сгораю.
Тлею.
Без Егора. Без «Скавронская». Без «Катя».
- Это моя особенность, Леонов, - под его пристальным взглядом прихожу в себя. Слишком долго молчала и сосредоточилась на своих чувствах. Ещё бы чуть-чуть и закрыла глаза, чтобы предаться вожделению интимных воспоминаний с Егором. – А смелость, как известно, берёт города.
Если твой «город» мужского пола, самовлюблённый и циничный подлец, мразь и сволочь, это не действует. Играй по его правилам и окажись лучшим игроком – тогда заполучишь того, кто слабее. Но мужчины не любят проигрывать, поэтому подумай дважды прежде, чем уничтожить в мужчине то, что любишь. Возможно, избавив его от титула, ты уже не захочешь быть рядом с ним.
- Ты не смелая, а глупая, - переводит в шутку и обнимает за плечи, притягивая к себе, - и мелкая.
- Эй, ты всего лишь на полгода старше! – ему удалось
развести меня
как дурочку.
Я повелась нарочно. Нельзя предаваться этим фантазиям – они глупы до банальности и до алчности ядовиты. Я не хочу попасть в капкан, которого так старательно избегала. В самый последний момент – ты ещё можешь успеть влюбиться в остатки того Егора, будто чаинки запревшего чая несколько дневной давности. Ты можешь, я уверена. Но не стоит испытывать судьбу.
- Я уже ползал, пока ты только слюни пускала.
Он не чувствует, что со мной что-то происходит. У Кости есть глаза – он наблюдает, что мыслями я не с ним. И, как видите, борется с этим. Причём достаточно удачно и смело. За одно это уже можно на него запасть, но я слишком мудрёная опытом.
Спасибо
Егору.
Так просто влюбляться, как раньше – не тот уровень. Я выросла и переросла даже ту планку, которую не громогласно поставила себе ещё очень давно. Вопрос в том, надолго ли меня хватит. И ещё один вопрос в том, а когда планка поднимется ещё выше.
- Можно подумать, ты их не пускал, пока ползал.
Я подыгрываю ему, потому что обижать не стану. Пусть он и натворил дел, но жалости тоже испытывать не собираюсь. За что жалеть? За то, что с девушкой расстался? Сам виноват. Или за то, что я пока ещё не думаю о нём как о возможном партнёре? Опять же, сам виноват. Но какая разница, на ком лежит вина. Леонов – не дурачок. Он прекрасно понимает, что в этот капкан угодил из-за собственной глупости и робости. Впредь, возможно, будет умнее. А, возможно, и не будет. Меня не должно это волновать.
Не должно, но я позволяю себе думать об этом.
Вообще все мои мысли превратились в рудиментарную окклюзию. Я не понимаю до конца многие вещи, но чувствую их. А если чувствую, то не до конца, в зародыше. И это пугает меня. Как можно с моим-то стажем ощущений находиться в таком состоянии. Оно эфемерно, да, но меня это не успокаивает.
И впрочем, чего скрывать, но это состояние передаётся перорально. Будто в еду подкладывают. Будто еда меня окружает. Будто еда окружает всех.
Как будто это не так.
Я убедилась в этом в первый день второго семестра.
Хотя все мы давно не виделись (а большинство общалось в сети сутками напролёт или встречалось для прогулок), галдёж унимался так же быстро, как и всегда [т.е. не быстро]. Традиционный дресс-код, который по факту должен соблюдаться при любой температуре, ныне был немного забыт. После каникул здание, не прогретое и продрогшее, с большой неохотой заполнялось теплом горячей воды в радиаторах. Пожалуй, большего бы эффекта они добились, затопив лицей до третьего этажа. Но увы и ах.
В связи с этим кардиганы и свитера поверх белых рубашек и блузок стали чем-то обыденным. Даже для первого дня. Тогда я всерьёз задумалась над защитным костюмом гонщиков (только вместо холодной воды пустить горячую).
Абрамова подлетела ко мне ещё перед первой парой истории, без свидетелей совершенно и завела весьма ожидаемый разговор:
- Это правда? – никогда не знала, как реагировать на такие вопросы. – Из-за тебя Ксюша с Костей расстались?
Она не обвиняла меня. Странно, да? Но и любопытством праздным я бы не назвала причину подобного поведения.
- Я удивлена, что ты лично подошла и спросила, а не сквернословишь за спиной или в интернете, - но удержаться от подобной колкости всё-таки не смогла. Быть может, мстительности во мне немного, зато злопамятства – целый желоб [Марианский]. – Но нет, они расстались не из-за меня, а из-за Кости.
- Ты знаешь о… - и, как предполагалось, она услышала то, что задевало её лично, а не чужие отношения (пусть и подруги).
- Да, я знаю и не держу зла на тебя. Странно только, что ты предпочла досужие домыслы обычному разговору, но это уже не моё дело.
Хотя подругами близкими мы никогда не были, так что и говорить о разговоре вместо сплетен [формально] не в моей компетенции.
- Я не знала…
Перебивать в который раз её мне уже не хотелось, но и слушать жалобные извинения (причём я явно прищучила её этим за хвост) – тоже.
- Забудем, Абрамова, - и перейдём к более важным вещам: - Почему ты решила поговорить со мной? Хочешь разузнать о Ярославе?
- Нет, - слишком быстро. – Вернее да, но подошла не поэтому. Думала, игра была классной, а ты – хороший напарник.
- Я не отвечала на звонки и не перезванивала, - безапелляционно парировала я, нарочно заводя Абрамову в тупик, откуда ей не выбраться. Нет, не потому, что хотела отвадить её
наоборот
хочу увериться в том, что она выдержит меня
в отличие от Кравец.
- Я бы на твоём месте делала то же самое после той сцены с Егором, - и его имя, как и всю реплику целиком, она произнесла достаточно спокойно и уверенно.
- Давай по существу, - ведь первый звонок прозвенел, а до второго оставались если не минуты, то секунды.
- У тебя ведь день рождения скоро. Что ты хочешь получить в подарок?
Обычно такие реплики говорили скромные барышни, которые не имели представления, что дарить, и которые хотели понравиться. В общем, зажатые, закомплексованные стесняшки, совершенно не умеющие анализировать и читать людей
к которым Абрамова явно не относилась.
И чем же вызван такой вопрос? От неё я такого, признаться, не ожидала.
- Всё, чего я хочу, спокойствия и нормальных друзей, - ага, которые не предают, не лгут и не признаются внезапно в любви.
- Тогда давай станем друзьями, - её слова звучали настолько уверенно и правдиво, что аж казались фальшивыми. – Я тоже устала от ненадёжных людей и сплетен.
- С чего это вдруг? – я усмехнулась, потому что ситуация казалась мне донельзя комичной.
Кто в наше время предлагает дружбу вот так, как товар на рынке?
С другой стороны, почему бы и не так преподнести себя. Тоже своего рода предложение услуг. И ничего противозаконного тут нет.
- Ты тогда ушла, а я с Ярославом поговорила, - надо же, сколько искренности – никогда не видела столько от Абрамовой.
- И какой урок ты вынесла из этой беседы? – я не знала ответ, и мне было любопытно, что же она скажет.
- Мне пора вырасти. Взять с тебя пример – обзавестись теми людьми, с которыми можно расслабиться.
Не сказала бы, что окружающие меня люди помогают мне именно расслабиться. Скорее напрягаться и прыгать вверх так, словно моя жизнь от этого зависит.
Она, правда, зависит от того, как высоко я прыгну сама
без чьей-либо помощи
без особых усилий родителей
друзей
и тех самых людей, которые меня окружают.
- И ты думаешь, я стану тебе помогать?
- Станешь, - а вот её наглость меня подкупала. – Я нужна тебе, а ты – мне.
Не преминула возможностью ухмыльнуться и уставиться на Олю. Да, я глумлюсь, но ты ведь знала, на что шла. Ярослав мог не сказать, какой сволочью являюсь я в последние несколько недель, но намекнуть уж точно должен был
что тебе со мной так просто не сладить.
Светлана Евгеньевна задерживалась, а в аудитории творился хаос. В прочем, для нас это нормально. По крайней мере, парты не переворачиваем и обои не сдираем, как дикие звери.