А потом мы периодически прогуливали биологию или литературу, к которой тоже не особо пылали страстью. Иногда с нами прогуливали другие ребята, но это случалось не слишком часто. Тогда-то, когда мы в очередной раз сговорились где-то посидеть, нас поймала Кравец. Вот тут наше соглашение пришло в действие. Мне Костя нравился, но этим прогулам я не придавала особого значения. На тот момент у меня был опыт из двух отношений, и как-то в голове не родилось мысли, что Кравец-то может иметь другое мнение. И она его, разумеется, имела. Только вот Костя об этом не знал, поэтому и не рассказывал. Он продолжал упиваться историями о мероприятиях, которые меня приглашали вести, о клубах, в которых участвовала, и об истории, конечно. Не знаю, чем я его зацепила больше – теми милыми посиделками и беседами или яростной хваткой кафедры, когда отвечала конспект. А, может, его покорил именно этот контраст.
Вот так рассуждая об этом, словно о какой-то чужой истории жизни, которая вовсе не касается меня, жизнь казалась такой простой. Но нет, вот он, Леонов, который в тебя влюблён, а вот ты, которая его каким-то образом привлекла и влюбила в себя. Подумать только, влюбить в себя одного из самых завидных парней лицея!
Считала ли я Леонова достойным себя? Ну, думала ли, что как-то странно выглядит его симпатия? Отнюдь. Я знала, что привлекаю внимание, мне об этом говорили, да и сама в этом убеждаюсь. Но смогла бы я предать Кравец ради того, чтобы что-то мутить с Костей? Нет.
А если бы ты была влюблена в него?
Леонов мне не противен. Я уверена, что если бы эта ситуация случилась раньше, если бы он не встречался с Кравец, если бы я отвечала ему взаимностью, то, безусловно, воспользовалась бы шансом встречаться с ним. Звучит слишком меркантильно, правда.
- …а потом ты влюбилась в Антона, - на этих словах я вынырнула из своих раздумий. – Помнишь?
Он убеждался в том, что я его слушаю. Уверена, это очередная ложь. Просто эту часть, в отличие от прошлой, нужно слушать.
- Выглядела такой счастливой тогда. Ходила на свидания, а потом звонила мне, словно отчитывалась. Это было мило, - он улыбался, уставившись в небо и прикрыв глаза. – Я завидовал ему, он всегда мог заставить тебя улыбаться.
- Да, пока он не скрыл от меня свои походы в кальян-бары, - я усмехнулась с каким-то детским благоговением вспоминая моменты из наших разборок. Хотя их, как таковых, не было. Я даже условия ему не ставила, мол, выбирай, я или твой дурацкий кальян. Просто ушла, потому что переучивать его я не хотела, не хотела тратить свои силы на него, потому ушла.
- А потом ты бросила его, пришла и начала скандалить, - Костя засмеялся и раскрыл глаза, - словно это я был тем, кто от тебя сбегал кальян покурить. И что тебе не нравилось в этом кальяне? Он ведь сейчас на нём зарабатывает.
- Я в курсе, - улыбнулась, - но это не отменяет тот факт, что он не поставил меня в известность. Обидно, знаешь ли, когда хочешь провести с ним время, отпрашиваешься у родителей, ведёшь себя прилично всю неделю, лишь бы погулять на выходных с ним, а он: «я не могу». Если бы заменил «не могу» на «не хочу», вопросов бы не было. Как, впрочем, и отношений.
Я засмеялась и вскинула руки за голову, сладко потягиваясь. Холод от снега ещё не пробрался под пуховик – мы могли ещё немного так поваляться.
- Это точно, - Костя кивнул и развернул ко мне голову. – Тот скандал и удержал меня от раскрытия. Хотел пойти и поговорить с ним даже, но тебе, похоже, не так уж и больно было.
- После разговоров с тобой становилось легче, - я прикрыла глаза, наслаждаясь теми ощущениями умиротворения, которые наступали с Костей в такие вот личные моменты, - ты как панацея.
- И почему ты не вспомнила об этом, когда у тебя закрутилось с Егором Дмитричем? – как-то я упустила момент, расслабилась, когда Костя захотел перевести разговор на тему, к которой я не готова.
- Это не Антон, Кость, - улыбка тут не поможет уже.
- Ну, да, - он кивнул, - ему же не семнадцать.
- Вот именно, - чёрт, он пошутил. Грёбаный сарказм. – Леонов, кончай ломать комедию. Мы не обо мне тут говорим и моих чувствах, а о тебе.
- Всё взаимосвязано, - я знаю, что тебе интересно, но мне действительно кажется, сейчас не время.
- Не всё. То, что у меня с Егором Дмитричем, - это отдельная история, которую так быстро не расскажешь. Я не готова сейчас это обсуждать, - привстаю, чтоб показать Леонову свои намерения. – Меня больше волнует, почему ты с Кравец? Даже не это, а как ты можешь с ней находиться? Трудно тебе или нет? Какие ты планы на неё вообще возлагаешь?
Костя ухватил меня за плечо и притянул к себе. Я перекрутилась, как гусеница. А он держал меня руками за плечи, пока барахталась и пыталась хоть как-то поудобнее расположиться. Выходило из ряда вон плохо.
- Ты хочешь, чтобы я была сверху? – я усмехнулась и, дёрнув плечами, скинула руки, усаживаясь рядом с ним и возвышаясь.
- Скавронская, это не шутки, - а сам-то чего ухмыляешься, дурачьё?
- Да знаю я, как ты не шутишь, - продолжаю заискивать. Сам захотел какой-то близости. Окей, я покажу тебе, с кем ты связался.
- Кать, я серьёзно, - и вот меня ничего, даже ни капельки сомнения, не заставило обратить на это внимание. Иногда я сомневаюсь, что у меня есть мозг. Кажется, я уже это когда-то говорила.
- Леонов, - снисходительно бормочу, кладя свою ладонь в варежке ему на грудь, - у тебя есть девушка, моя подруга, Ксения. Вот с ней шути и будь серьёзным, с ней заигрывай, а не со мной.
Это была провокация. Шуточная провокация. Я просто хотела остудить его пыл, посмеяться, сбросить повисшее над нами напряжение. А вместо этого получила вмятину. Такую, знаете, сочную вмятину.
На губах.
Он рывком поднялся и прикоснулся к губам. Губами. И ладонью сжал ту руку, что лежала у него на груди. А второй ладонью обхватил меня за шею и повалился назад. Я – вместе с ним. Когда упал, он уже не целовал меня и не рисковал. Выглядел довольным, улыбался, чем рьяно всколыхнул все мои принципы. Я разгоралась негодованием снова.
- Леонов, ты труп, - прошипела я, чуть ли не окунув своё лицо в снег. Костя всё ещё сжимал мою шею в объятьях и прижимал к себе, чтобы я не убежала или не вздумала его ударить.
- Да-да, - он ухмылялся и явно был собой доволен. Поиграть ему захотелось, ты смотри! – Скавронская, ты сейчас смущаешься, поэтому лучше для тебя, чтобы я не видел твоего лица.
- Насильник ты, Леонов! – злостно бубнила я, не обращая на его слова никакого внимания и всё пытаясь вырваться.
- Конечно-конечно, - нет, и как он смеет так со мной обращаться?! Ты не жилец, Леонов. Баста!
- Я убью тебя, слышишь? Дай вот только освобожусь, - и как ему удавалось меня сдерживать в такой-то позиции, будучи снизу, ума не приложу.
- Не сегодня, Скавронская, не сегодня.
Его лёгкая ирония и откровенное издевательство меня просто бесили. Но я не слишком вырывалась. Он прав. Я действительно смущена, поэтому и несу весь этот бред про убийство. Какая-то часть меня радовалась тому, что Костя вот так держит и не даёт вырываться, что он, даже будучи на стороне оппозиции, на самом деле, придерживается меня. Но это была маленькая часть меня, очень и очень маленькая.
- Зачем ты это сделал? – уже успокоившись, интересуюсь, всё так же возлегая на нем. Вернее, я не совсем на Косте лежала. Он скорее держал мою половину туловища, а вторая – на снегу.
- Глупый вопрос, Скавронская, очень глупый, - я дёрнулась. Он мне сейчас напомнил Егора. Когда-то уже слышала такое от него. Правда, он вряд ли издевался тогда надо мной, вряд ли мы были в таком положении, но определённо что-то было.