И именно в этот момент вдруг началось то, что давно для меня стало лишь пугающим воспоминанием детства...
Мало кто из медиков и биологов ожидал чего - то подобного. Ещё в самом начале эры освоения космоса выдвигались скромные предположения о эволюционном изменении всего вида хомо сапиенс, основываясь на его главном принципе - приспособлению к внешним условиям. Особенно актуально специалистов это беспокоило при широком развитии орбитальных поселений и начале освоения планет Ближнего Экстерра Системы. Но особо выраженных и явных трансформаций, пока, не наблюдалось. А ведь процесс приспособления самого человека и его генома к совершенно новым условиям чужого экопространства адаптированного для проживания и обыденной жизни всё же происходил, пусть и с едва заметным проявлением. И мало кто из обычных людей, работавших на внеземельных объектах и на спутниках и планетах освоенного Пространства после возвращения на Землю задумывался о причинах своих недугов с весьма странной диагностикой возникших спустя время. О локальных поселянах, всё более заполнявших поверхностно изученный Экстерр Системы не стоило и упоминать. Информационные бюлетни Всемирной организации здравоохранения ограничивалась пока лишь простыми сводками и статистическими данными считая их показателем стабильности и чёткого следования самим человечеством, поставленным перед собой планам освоения космоса.
Первые признаки непонятных для меня странностей начали возникать ещё в раннем детстве. Родители были обычными служащими космофлота получившие Визы на выход в Экстерр и работая в основном, либо на стационарах в Феротерре Луны, либо в гермополисах Марса и Меркурия. И вся их семейная идиллия в профессиональных сферах как - то получалась полным диссонансом друг к другу, закидывая каждого из них в различные уголки осваиваемого пространства. И лишь только единожды им повезло сойтись вместе, даже отнюдь не в отпускное время - это попав в состав Четвёртой комплексной экспедиции на Венеру. Мать тогда была универсальным специалистом по охладительным установкам, отец же занимался дистанционным монтажом сложных конструкций в условиях невесомости.
Администрация Космофлота поставила тогда жёсткую и однозначно непосильную задачу: создание основательного плацдарма для начала планомерного завоевания и освоения непокорной планеты. Человечество справилось и с этим вызовом. Но спустя несколько лет после триумфальной победы Четвёртой экспедиции, некоторые медикологи стали отмечать особую тенденцию заболеваний у штатных служащих заполонивших новый добывающий комплекс "Афродита", находящийся непосредственно в самом сердце долины Живых огней. Именно там ранее базировался лагерь с работниками прорыва для возведения Комплекса. И именно там проработали около трёх месяцев семейная пара молодожёнов совершенно не осознавая того, что их жизнь вскоре наполниться не только детским голоском, но и непонятными психологическими странностями личного характера своего сознания. А изменениями в организме откликнуться латентной патологией в их ребёнке. Долина же сама по себе отличалась тем, что была особым источником весьма частых сухих гроз буквально порождая сонм роёв различного рода плазмойдов шаровых молний, спасением от которых служили небольшие поля утыканные спицами громоотводов.
Из навеянной и спонтанной задумчивости меня вырвал взволнованный голос Володьки Северцева, пилотировавшего флаинг типа "Волна" к транзитному рейдеру "Алтай". Воззрившись с удивлением на курсовой экран, он с восхищением присвистнул.
- Сашка, - окликнул он меня, - ты когда - нибудь видел что - то подобное?! Весьма впечатляет!
Да, сам абрис корпуса экспериментального гиперсветовика непроизвольно будоражил и одновременно заставлял восторгаться собой любого: и того, кто впервые сталкивался с ним, и тех, кто уже не единожды обозревал вычурный экстерьер странной гиганской конструкции. Только вот особой эстетики во всём внешнем виде новоиспечённого флагмана Космофлота я как - то особо не примечал. Да, десантный рейдер "Алтай" класса ГПК - СДД (гиперпозитационный корабль для Сверхдальнего Экстерра) выглядел величественно и значимо, напоминая более массивную связку двух ажурных пучков энергоэмитеррных преобразователей. Носовой тубус в несколько сот метров длиной и радиусом чуть более пятидесяти создавая особое плазменно - индукционное поле волновым разрядом разрывал нерушимую ткань вакуума, а кормовой, вполовину меньший своего собрата импульсно выстреливая вталкивал всю конструкцию в так называемое над-пространство и удерживал корабль там. Сам же "Алтай", его технический фюзеляж с бытовыми, рабочими и жилыми ярусами представлял собой некую спайку сглаженных и не имеющих прямых углов и линий особых корпусов, словно результат бурного процесса симметричного пенообразования. По мнению физиков, подобные обводы должны были снизить возникновения энергетических завихрений. На фоне громадных конструкций гиперпозитации именно эта часть рейдера выглядела совершенно незначительной, словно смещённая сцепная ось гиперсветовой телеги.
В конце концов оторвав свой взгляд от экрана, я заворожённо воззрился на сияющий блистер. В бескрайней черноте космоса закрывая собой россыпь мелких звёзд и подсвеченный слепящим блеском далёкого Солнца рейдер пока ещё слабо чем мог быть отличим от орбитального стационара "Вершина", прытко скатывающегося за горизонт Ганимеда. Яркая звездочка новоявленного спутника весьма постепенно начинала приобретать свои чёткие рукотворные очертания. Оставалось теперь только со скукой ждать, когда наконец после обычного маневрирования Северцев виртуозно загонит флаинг в вакуум - створ причальной палубы "Алтая".
- Как они только на нём летают? - проговорил я, пытаясь понять фантазию конструкторов и инженеров нового флагманского рейдера.
- Тёмный ты человек, Лемешев. Запомни, неуч, на кораблях во все века всегда только ходили.