В Лондон тогда прибыл из Сибири для организации Карской экспедиции старый Закупсбытовский деятель П. М. Линицкий[50]. В Сибири закупсбытские организации были объединены с Центросоюзовскими и продолжали существовать под названием «Сибирского Центросоюза». Линицкий по прибытии разыскал своих и моих друзей, не шедших до того ни на какие компромиссы с советской властью, обрисовал им положение, просил их помочь, убедил, что нельзя упускать благоприятный период и просил их вызвать меня в Лондон.
Прибыв в Лондон в июле 1923 года, после личного обсуждения всей обстановки со своими друзьями, эмигрантами, и с рекомендованным мне ими с лучшей стороны Линицким, я решил, что моим патриотическим долгом является принятие их предложения стать во главе экспедиции, — идти в Сибирь и произвести личную разведку. А в случае подтверждения благоприятных данных, переключиться на дальнейшую работу в России для изживания большевизма.
Технические трудности были велики. Предстояло доставить в Енисей небольшой речной пароход «Кооператор», заканчивавшийся постройкой в Англии с опозданием, имевший вместимость в 110 тонн и осадку около 2 метров. Кроме того, надо было найти, купить и отбуксировать в Енисей большой лихтер (баржу) и доставить разные грузы, в том числе оборудование двух заводов. «Кооператор» за недостатком времени должен был выйти в море, не произведя обычных приемных испытаний, от завода и являясь еще собственностью строившей его верфи. Только по прибытии в Сибирь я должен был оформить окончательную его приемку мною лично и затем сдать особой комиссии от «Сибирского Центросоюза», прибывшей сверху по реке. Команда «Кооператора» состояла из 11 человек девяти разных национальностей. Предстояло найти, купить и подготовить к походу лихтер.
Не останавливаясь на технических подробностях этой экспедиции, выходящих из рамок этой заметки, упомяну лишь кое о чем, рисующем политические настроения того времени. Мне надо было срочно выехать в Голландию для осмотра больших речных лихтеров. Не имея советского паспорта, я не мог получить визу через полпредство. Мои сибирские друзья позвонили по телефону русскому консулу царского времени, который знал меня лично, но к которому я не считал удобным обращаться, так как ехать я был должен по делам советской экспедиции, объяснили ему, в чем дело, и но его рекомендации на следующий день виза была мне поставлена на белом паспорте.
Голландские лихтеры не подошли по сложности их конструкции, они не выдержали бы в открытом море буксировки на волне, но я нашел и купил у английского адмиралтейства большой морской лихтер в 2000 тонн. Для буксировки лихтера я зафрахтовал вызванный из Архангельска ледокол, послал грузовой пароход под английским флагом принимать грузы в порты Англии и в Гамбурге, заказал кое-какое оборудование для «Кооператора», чтобы возможно лучше обеспечить его океанский переход, и наконец вышел в море.
Лондонские кооператоры сообщили кого мне предстоит встретить на Енисее, на речной экспедиции, и с кем я могу говорить откровенно о всех политических вопросах.
Войдя в Карское море, я получил от одной из полярных радиостанций телеграмму: «Счастливы слышать, что Вилькицкий опять на родном Севере», с рядом подписей моей бывшей команды. Это было хорошим признаком, так как показывало известную эмансипацию и отсутствие слепой боязни репрессий. По радио я сносился с работавшими на Новой земле старыми друзьями, офицерами, и получил от них с оказией интересные письма. Придя в бухту Диксон, к северу от Енисея, я застал на своей бывшей радиостанции новых людей, но и они горячо меня приветствовали и между прочим сообщили, что скрашивают свое унылое довольствие доставленными мною в 1918 и 1919 годах консервами.