Рокетт добежал до развалин, когда конникам оставался какой-то десяток шагов. Усадив Мелинана какую-то гнилушку, Рокетт обернулся. Погоня настигала, там, у костра, виднелись конные стрелки, как раз вскинувшие мушкеты. Приближалась и трое конников, они заметили, куда скрылись беглецы — и, спешившись, полезли через завал. Обдирая ладони и ломая ногти, Рокетт выковыривал из бурьяна булыжник поувесистее. Когда они приблизятся вплотную, не поможет ничто, значит, надо успеть бросить. Размахнувшись, Рокетт изо всех сил швырнул кирпич в лицо пробирающемуся сквозь завал драгуну. Надо же — попал: передний темесец вскрикнул, схватившись за лицо, и повалился с баррикады вниз. В следующий миг пришлось броситься ничком и Рокетту: там, на пустыре, драгуны перезарядили мушкеты. Свинцовой плетью залп стегнул по валу битого кирпича.
Но лезть вперед трое темесцев не рискнули. Только там, вдалеке, вояки Восемнадцатого Драгунского еще раз прицелились и хлестнули залпом. Они не в первый раз действовали на городских улицах и понимали: если с той стороны опытный боец, в руинах его не выловить. А если и удастся, все равно поляжет полвзвода. Темесцы отшатнулись назад, и Рокетт смог перевести дух. Но только отойдя чуть ли не на пол-квартала вглубь руин, неся на руках Мелину, он рискнул остановиться и посмотреть, что с ней.
Глава 3
Рана, вернее, ранки, были небольшие — но крови пролилось немало. Одна из пуль чиркнула по щеке, оставив кровоточащую отметину. Пройди раскаленный свинцовый шар полудюймом правее, вот так же брызнули мозги. Вторая пуля попала в руку, и хотя кость вроде бы не повредила, ткань рукава уже почернела от крови. Последняя пуля зацепила бедро. Совсем чуть-чуть, но все равно содрала длинный кусок кожи.
— Ты как? — задал он глупый вопрос.
— Да ничего, — кривясь от боли и пытаясь ощупать ногу, произнесла она. — Жива пока.
Мелина попыталась подняться — но ногу прошибла такая боль, что она едва сдержала крик. Не могло быть и речи идти с такой раной. Но и нести… Так они далеко не уйдут, да и кровавые следы за спиной о многом скажут ищейкам.
Рокетт взъерошил волосы. С каждой секундой становилось все труднее сдерживать панику. Военные вроде ушли, но надолго ли? Не вернутся ли, скажем, с овчарками? И что теперь делать? Правда, они видели его только со спины, так что опознать напарника преступницы будет непросто. У него есть алиби — наверняка обкуренные дымом, мающиеся головами дружки после службы пошли пьянствовать. Значит, стоит ему сказать, что он тоже напился и просидел в подворотне до утра, и ничего уже не докажешь. Если уйти сейчас, ему ничего не будет. А Мелина, даже если доживет до встречи с карателями, его не выдаст…
Но оставить ее в развалинах, наполненных гнилью и смертью, он не мог. И потому, хрипя от натуги, Рокетт поднял красавицу на руки — и понес, молясь и Единому, и прежней богине города, как ее, чтобы нога не угодила на шатающийся камень, и поблизости не обвалилась растрескавшаяся стена. Несмотря на холод весенней ночи, Рокетт быстро взмок, пот катился по лбу, норовя попасть в глаза. Воздуха не хватало, оставленную пулей отметину жгло огнем. Дойдя до ничем не приметного дома, Рокетт свернул. Как ни важно донести девушку до жилых кварталов, Рокетт так больше не мог. Дом был довольно удобный: крыша, конечно, обвалилась, рухнула и задняя стена. Но две смежные стены остались стоять, поддерживая друг друга. За них зацепились остатки перекрытий первого этажа, некоторые балки еще торчали сломанными костями, держа кусок потолка и закрывая небольшое пространство в углу от дождей. Кроме того, уцелела именно фасадная стена, и за ней можно было спрятаться. Увы, костерка тут не развести: даже маленький огонек привлечет чужое внимание, и задача возможной погони облегчится.
Неизвестно, как он повел бы себя один. Но рядом была девушка, с которой он целовался (и притом совершенно не кривя душой) и показать слабость перед ней было бы позором. Отчаянно борясь с паникой, Рокетт достал крошечный и почти бесполезный в драке, дозволенный школярам перочинный ножичек, кое-как откромсал от рукава кусок почище. Теперь остановить бы кровь, а как это делается? А как и туго перетянуть разорванные жилы, и не причинить боль? И не занести бы в рану заразу… Ни разу в жизни Рокетт не имел дела с мушкетными пулями. Но, видимо, у него была счастливая рука: плотная повязка остановила кровь, и, насколько можно понять в кромешной мгле, кровавая капель прекратилась. Мелина побледнела — видно даже в звездном свете — и закусила чувственную губку, чтобы не стонать от боли.