В последний момент пуладж что-то заподозрил. Потянулся за мушкетом, попытался окликнуть неизвестного. Как будто союзники станут подкрадываться к посту, прячась за дурнопахнущими бочками… А исправить ошибку Рокетт ему не дал. Кирпич пролетел разделявшие их два копья и грянул в незащищенную каской голову. Раскинув руки и выронив оружие, разбойник повалился на ступени. Убит? Даже если и убит — заслужил: хорошие люди в работорговцы не идут. Впрочем, тюрбан почти наверняка смягчил удар, так что вояка наверняка скоро очнется. Рокетт ворвался в дверной проем, наклонившись только, чтобы отсоединить от мушкета длинный штык. Мушкет, конечно. Был бы надежнее — знать бы еще, как из него стрелять. В любом случае, тяжесть клинка в руке придавала уверенности. Теперь он не спасающийся от врагов заяц, заполучивший смертельно опасное знание, а человек, способный постоять за свою правоту.
Когда пуладж упал, факел скатился по ступенькам в лужу, зашипел и погас. Снаружи еще можно было что-то различить, а внутри воцарилась непроглядная мгла. Сунувшись внутрь, Рокетт тут же споткнулся обо что-то мягкое и, выронив штык, упал.
— Кто здесь? — задал он на редкость глупый вопрос. Но еще больше Леруа Рокетта поразил ответ. Незнакомец ответил на чистом эрхавенском:
— А вы будто не знаете, — все так же издевательски насмешливо буркнул незнакомец. — Геррис Вантер, капитан Империи Ствангар, к вашим услугам.
— Ствангарец? — Рокетт не мог оправиться от изумления. — Но… Зачем вас сюда привезли?
В темноте раздался смешок.
— Долго рассказывать, — ответил офицер. — Но если ты и правда не гордый сын гор… Я выполнял на севере Южного Пуладжистана одно нужное дело, нужное, конечно, не Темесе и не пуладжам. За это меня и взяли. Они сами разорвали бы на куски, но темесцам я нужен живой… Кстати, раз уж вы так удачно свалили часового, уважаемый, не поможете ли мне освободиться? А я тогда помогу тебе выбраться живым.
Порезав об отточенную сталь пальцы, Рокетт нашарил в темноте длинное граненое жало штыка, и острой гранью принялся пилить веревки. Связали ствангарца халатно, и уж тем более пожадничали на кандалы. Видимо, охранник надеялся, во-первых, на мушкет, а во-вторых, на скорый приход темесцев. Кто же знал, что обе надежды не сбудутся? Даже в кромешном мраке ствангарец ловко распутал веревки на ногах, поднялся.
— Где мушкет? — спросил он.
— У входа, где часовой был. Сюда не приводили девушку? — задал встречный вопрос Рокетт. — Такую, черноволосую…
— Приводили, — усмехнулся Вантер. Эрхавенское наречие офицер знал в совершенстве, будто всю жизнь прожил в городе моря и солнца. — Только ненадолго. Вон туда ее повели, в сторону сортира. Ее вели трое, а меня всего двое — как-то даже обидно. Слушай, парень, не знаешь, за что ей такая честь?
— Много знает, — произнес Рокетт. — Непозволительно много. Как и я теперь.
— Мне тоже известно немало, — усмехнулся ствангарец.
Пинком перевернув все еще оглушенного пуладжа, Вантер сорвал с его спины оружие, вырвал из кобуры на поясе пистоль. Мушкет лег в руки ствангарца, как влитой. Офицер быстро осмотрел оружие и принялся забивать внутрь порох и пулю. Никто ведь не знает, когда придется стрелять. Подсоединил и штык. Штык — это тоже неплохо, но только когда враг поблизости.
— Смотри, чтобы сзади не подобрались, — велел Вантер. — Кто впереди, тех беру на себя.
Ствангарец расположился за той же самой бочкой, где совсем недавно сидел Рокетт. Положив мушкет на край, навел его, целя черный глаз дула в дверной проем. Капитан затаился. Он умел сидеть без движения часами, выцеливая противника. Сейчас ждать так долго не пришлось: один из часовых высунул в дверной проем голову, и тотчас грохнул выстрел. Рокетт никогда не слышал, как стреляет мушкет, вблизи, теперь в ушах маленечко звенело. Хуже пришлось темесцу: раскинув руки, он мешком повалился наземь. Из простреленной навылет головы в лужу закапали кровь и мозги. Звякнул о камни мушкет, на всякий случай на спине у пуладжа еще висел арбалет — правда, все эти звуки потонули в шуме ливня и далеком шелесте прибоя: похоже, вчерашний шторм был далеко не последним. Да и ветер дул все сильнее с каждым часом.