Уж если огонь уничтожил все здесь, у входа, внутри должно было быть жарче, чем в кузнечном горне — и правда, задняя стена, не выдержав жара, провалилась внутрь Храма, увлекая за собой каменный свод. Судя по всему, пламя бушевало верху, тут, у земли, было относительно прохладно. Может быть, огонь даже не высосал снизу весь воздух, и у самого пола наверняка оставались последние живые. Возможно даже, не обвались купол, кто-то, пусть с ожогами и наглотавшись дыма, мог бы остаться в живых — например, маленькие дети, которых матери до последнего закрывали собой. Дождь из горящих бревен перекрытий и раскаленных докрасна тяжеленных глыб, вминавший в оплавленный пол хрупкие человеческие тела, не оставил шансов на спасение никому. Следом вниз посыпалось все деревянное, что было на верхних этажах, и тут горело так, что расплавилась мозаика на полу. Растрескавшиеся, оплавленные бесформенные глыбы, из-под которых кое-где еще торчали остатки детских костей, словно беззвучно кричали: «Помни! Отомсти!».
А может быть, все погибли в самом начале, от чудовищного жара и удушья, когда загудевшее вверху и за стенами пламя высосало снизу воздух. Некоторые костяки лежали в таких позах, будто их подняла в воздух, а потом бросила оземь неизвестная сила. Рокетт знал, что это за сила: точно так же брошенная в печь с хорошей тягой солома может выдуться в дымоход прежде, чем прогорит. Высокие, устремленные ввысь стены послужили дымоходом, усиливая и без того беснующееся пламя. Но огня внизу наверняка сначала не было, только немыслимый жар. Без воздуха он не поджигал, а расплавлял — тела, украшения на руках женщин, детские игрушки… Говорят, в прошлых войнах, когда сгорали большие города, и жар убивал скрывшихся от огня в подвалах людей, земля под домами пропитывалась на два-три локтя жиром. Тут, конечно, жиру было некуда впитываться, его слизнуло пламя, когда провалилось вниз вместе с кровлей, а рухнувшие ворота наконец дали доступ воздуху. От людей остались только растрескавшиеся, оплавленные костяки — да черная окалина сгоревшего жира и мяса, жирная копоть, так и не смытая до конца дождями трехсот зим.
Осторожно прошли бывший Большой Молитвенный зал. Крыша рухнула, колонны повалены, алтарь оплавлен, а когда пламя утихло, осквернен и разбит. И, разумеется, не осталось и следа большого серебряного идола — серебро растеклось светящимися ручейками по всему полу, да так и застыло, замаскированное толстым слоем копоти и пыли.
— Вниз, — тихо отозвалась Мелина. — Тут были катакомбы, они бы ушли под землю, но вход завалило еще до пожара… Думаю, что до пожара. Но некоторые отыскали заваленный лаз, а глыба потрескалась от жара, ее было легко разбить.
— Нашли церковники? — спросил Рокетт.
— Нет, обычные мародеры. Видишь ли, все ценности, ну, там, ритуальную утварь, наряды, казну храма вполне могли снести вниз еще до штурма, когда в город только ворвался враг. Когда пламя погасло, темесцы наверняка все обыскали, большую часть, конечно, выгребли — но точно известно, что не все. По крайней мере, на рынке из-под полы до сих пор порой торгуют вещами из Храма.
— Может, мастера сами делают? — предположил Вантер первое, что пришло в голову. Вспомнились хитрые торговцы в Ствангаре, из-под полы продающие якобы «языческую старину». Церковники их не трогают — убедились уже, что древностью там и не пахнет. — Ну, под старину?
— Конечно, делают, — пожала плечами Мелина. — Но настоящего собирателя древностей ведь не обманешь? Сделать вещь так, чтобы она могла обмануть знатока — очень сложно, поверь мне. Я стираю пыль с коллекции отца Дорстага — и знаю, что говорю. Вот тут, Вантер. Я одна не справлюсь, помогите отодвинуть эту штуку!
Вантер и Рокетт уперлись руками в оплавленный, растрескавшийся капитель колонны, придавивший пол и заодно чей-то костяк. Леруа задумался было, почему этого не сделали предыдущие поколения мародеров, но задумываться было некогда. Мелина в меру своих сил помогла, и глыба неспешно откатилась. Казалось бы, пол под ногами ничем не отличался от остального, если тут что-то и было, расплавившаяся мозаика скрыла лаз и затекла в зазор между крышкой и полом. Но Мелина, оказывается, предусмотрела и это. Из ее карманов появились обыкновенное кузнечное зубило и небольшой молоток. С неожиданной сноровкой девушка принялась скалывать покрывающий пол застывший расплав, пытаясь найти щель. Довольно скоро ее усилия увенчались успехом. Откуда-то она знала, где именно следует искать. Теперь Рокетт не сомневался, что мародеры, лазавшие под землю через другие входы, и не подозревали, что в катакомбы можно проникнуть и тут.