— Доброго дня, риор Дин-Таль, — наконец произнесла она и отвернулась, вновь устремив взгляд вдаль.
— Как ваше здоровье, лейра Дорин? — задал вопрос советник. Он не знал, что сказать. Наверное, и вовсе бы не приблизился, если бы был готов к этой встрече. Но неожиданность сыграла свою роль, и теперь стоило что-то говорить.
— Благодарю вас, — Ирэйн полуобернулась, и на ее губах мелькнула слабая вежливая улыбка. — Мое здоровье в порядке. Как дела в риорате?
— Эли-Борг процветает.
Они немного помолчали, и Тиен решил, что можно уже и уйти, когда Ирэйн вновь заговорила:
— Я слышала, что госпожа родила наследника. Наверное, он милый. Лиори всегда была хороша собой, да и супруг ее привлекателен. Их дитя должно быть красивым.
— Перворожденный Бриар хорош собой, — подтвердил ее догадку Дин-Таль. — У него глаза матери, он и ликом походит на всех Эли-Боргов, но волосы достались от отца.
— Мне бы хотелось увидеть его, — вновь слабо улыбнулась узница. — Но вы хорошо описали Перворожденного, теперь я могу его себе представить.
— Но Бриар не единственное дитя правящей четы, — зачем-то уточнил Тиен. — Лиори, с благословения Богов, разрешилась от бремени второй раз.
— Правда? — лейра порывисто обернулась к советнику. — И кого же Боги послали нашей госпоже?
— Вновь мальчик, — невольно улыбнулся Дин-Таль. — Его назвали Родригом, теперь в честь второго деда. Старший риор Дин-Кейр был безмерно счастлив.
— Пусть Боги хранят будущее Эли-Борга, — искренне произнесла Ирэйн и уже не стала отворачиваться, решившись рассмотреть советника. Но вскоре все-таки отвела взгляд и повернулась так, как и стояла прежде. — Вы все также красивы, Тиен. Наверное, вы тоже давно женаты, и в вашем замке звучит голос вашего дитя.
— Я не женат, — ответил высокородный риор. — Мой замок пуст и заброшен.
Узница с удивлением взглянула на него, и от этого взгляда Дин-Таль вдруг
смутился, словно его поймали на чем-то постыдном.
— Почему? — спросила женщина. — Вы так привлекательны, к тому же до сих пор занимаете высокую должность, раз смотритель спешил оправдаться перед вами. Любая лейра была бы счастлива взять имя вашего рода.
— Я не хочу любую, — ответил он и удивился собственной искренности.
К чему открываться перед узницей, к которой он некогда испытывал неприязнь, даже ненависть? К чему вообще весь этот разговор?! Легкое раздражение кольнуло Тиена, но он сразу выдохнул. Любопытство лейры было понятно, для нее каждая новость была, как глоток свежего воздуха. И, наверное, она готова была разговаривать даже об урожае прошлого года, лишь бы еще немного растянуть это краткое оживление в ее однообразном существовании. Впрочем, о наследнике и его брате она интересовалась искренне. Должно быть, часто думает о детях, раз это стало первым, о чем спросила узница.
— Тогда я желаю вам встретить ту, которая станет для вас особенной, — произнесла Ирэйн.
— Благодарю, — пробормотал советник, рассеянно склонил голову, прощаясь, и направился прочь, не видя смысла в продолжение беседы.
Но отойдя, вновь обернулся и встретился с тоскливым взглядом узницы. Она невесело усмехнулась и завертела головой в поиске смотрителя, который отошел на время их разговора.
— Риор Дин-Шамис, я замерзла, — донеслось до Дин-Таля. — Я могу вернуться в мою темницу?
— Разумеется, лейра Дорин, — кивнул смотритель и сделал приглашающий жест.
Тиен некоторое время наблюдал за тем, как Ирэйн уходит со стены, после обернулся к стражу:
— Капризная? Заносчивая? — спросил советник. — Пытается управлять? Требует к себе особого отношения?
Страж ответил недоумением во взгляде, не сразу сообразив, чего от него хочет высокородный риор. Наконец, посмотрел в ту сторону, куда глядел Тиен и махнул рукой:
— Боги с вами, риор советник. Какой там требует?! Первое время лейра вообще ни с кем не разговаривала. Только все плакала да прощения просила.
— У кого?
— Так знамо у кого, — страж посмотрел на советника, как на несмышленое дитя. — To с отцом разговаривает, то с мужем. Перед одним винится, что позором стала для рода, перед вторым кается, что не полюбила его, пока был рядом. Это товарищ мой сказывал, он у темниц стоит, мимо двери ее ходит часто. А потом затихла. Думали, помрет с горя, но ничего очухалась. Давно уж не плачет, только тенью ходит. Не бранится, ничего не просит. Чего принесут, тому и рада. Смотритель ей, вон, повадился книги таскать, так и улыбнулась даже. Ой… Не выдавайте. Так-то никаких послаблений ей нет. Как лиори велела, так и содержим.