Моя рука, так и продолжившая покоиться на его плече, наконец решается скользнуть к шее, позволив мне встать на цыпочки и к нему потянуться. Наши тела касаются, он расставляет шире ноги и, еще сильнее притянув за талию, вжимает в себя.
— Вся дрожишь, перепуганная. Пора остановиться.
Я мотаю головой и пользуюсь его замешательством — касаюсь его губ своими. Сама. Наверное, это и есть совращение?
— Гуль… гм… — вместо любого ненужного “прекрати”.
Его руки же вдруг начинают скользить вниз от талии к ягодицам, очерчивают те под его новый стон. И пока губы отрываются и кусают мне шею, он ловко подхватывает меня, приподнимая и усаживая на себя.
Раз… разворот. Расплескиваясь на пол летит соевый соус. Я отгоняю мысли о пятнах, к которым прибавляются крупинки риса, когда оказываюсь распластана на столе.
— Крошечка моя, маленькая…
Марат склоняется надо мной и раздвигает мне ноги, пробираясь ближе.
Я чувствую, как его пах пульсирует прямо в трусики и не знаю, как реагировать. Кажется, доигралась. Так, ладно, не трусим!
— Глаза такие огромные, — с ухмылкой тянет более низким тоном.
Он завораживает сейчас, убирая с моего живота лишние полы. Прикусываает губу и инстинктивно толкается пахом, тут же сглатывая и судорожно вцепляясь ладонью в край рядом с моей головой.
— Что ты наделала, канареечка… — еще более хрипло.
Когда его правая позволяет себе коснуться тыльной стороной пальцев сплетения моих ребер, я аж до боли прикусываю губу и вцепляюсь ладошкой в его вторую руку рядом, это лишь из-за сорвавшегося от его касаний прилива, растекшегося по низу и дошедшего дальше, ниже, глубже…
Веду бедрами, обхватываю ногами его талию. Кажется, так правильно. Да и чувствую, как намокла алая ткань, пока Марат решает подняться ладонью и проникает к груди. Замирает, вдруг улыбнувшись и, отодвинув пальцами лифчик, дотрагивается до заострившегося соска.
— Ммм, — вместо просьбы и покаяний.
Кажется, ему нравится. Он быстро отпускает грудь и ведет обратно, возвращается к талии и вдруг расцепляет один ремешок, ловко расцепляет второй и, откинув немного липкую ткань от моего лона, ерзает, стягивая пояс штанов ниже. Терпкая смесь холода, его кожи и моей наготы, от неё внизу живота что-то взрывается, заставляя меня шипеть.
Лишь на миг успеваю почувствовать скользнувшую по клитеру твердую шелковистую плоть. Марат тянется к моим губам и накрывает меня глубоким поцелуем, на который я отвечать не умею, зато умеет тело — пронзает острейшей болью, когда его член одним резким рывком проникает внутрь меня и замирает, столкнувшись с…
Я шиплю, разорвав поцелуй, отвожу голову и пытаюсь отдышаться.
Надо… надо… надо закончить.
— Перетерплю, — произношу сипло, решившись посмотреть на него и почти выгнав звездочки боли из головы.
Марат замер надо мной и, судя по застывшему взгляду, ошарашен не меньше.
— Правда… я смогу, продолжи. Пожалуйста.
Его брови дергаются, одной даже хмурится, меняясь сиюсекундно. Но произносит вкрадчиво, словно боясь напугать сейчас не меньше моего:
— Ты… девственница?
Кивок и пробравшая нас двоих дрожь.
— Чего? Почему не сказала?
5 пёрышко
Можно остановиться?
Мы оба тяжело дышим. Марат спустил меня на пол, фактически эмоционально опустив на землю. Я вцепляюсь в его локти, боясь упасть на ватных ногах и боясь позволить осознанию выбить остатки храбрости.
— Почему не сказала мне? — Повторяет назидательно, глядя в мои глаза.
И только по оставшемуся следу от моих ногтей на его запястье я могу понять, что произошедшее не приснилось.
Весь такой правильный и хороший?
— А почему я должна была говорить? — Прищуриваюсь. — Это же понятно…
Его бровь взмывается, но ненадолго. Марат прочищает горло и отступает на шаг, отчего мне приходится перехватиться за край столешницы позади.
— Давай спрошу иначе, да?
Киваю. Он набирает воздуха и произносит:
— Как ты могла все эти годы ни с кем… не попробовать?
Я хмурюсь, осознавая сказанное.
— Ты мой муж, Марат.
Мне уже это не нравится. Особенно не впечатляет то, что он зажмуривается и сипит сквозь зубы.
— Разве я смела с кем-то… — парирую острым раздражением, — “пробовать”?
— Одиннадцать! Одиннадцать лет назад я дал тебя свободу, взяв тебя замуж. Я думал, ты… найдёшь свое счастье. Как ты могла так…
Он аж слова теряет, а я хорохорюсь и впервые в жизни начинаю смотреть на кого-то исподлобья.