Вне себя от гнева она процедила:
— Верно. Я вышла за тебя, единственно чтобы спасти отца. Выходит, каждый имел тут свои мотивы. Ложные мотивы.
— Мы поговорим об этом, когда останемся наедине, — сказал Люк. Больше они от него не услышат ни слова, особенно после того, как Хиллари во всеуслышание заявила: она вышла за него, единственно чтобы спасти своего отца. После всего, что было между ними за прошедшую неделю, такое заявление с ее стороны нестерпимо ударило по его самолюбию.
Но одно это еще не объясняло боли, нараставшей в нем все сильнее. Нет, тут дело не только в ущемленном самолюбии.
Если бы Хиллари сейчас взглянула на Люка, она прочла бы на его лице, какие чувства им владеют, но все ее внимание и гнев сосредоточились на двух отцах, которые, очень довольные содеянным, дружно подпирали входную дверь.
— Вы оба — все еще прекрасные партнеры, — отчеканила Хиллари. — Действуя вместе и заодно, вы добились, чего хотели. Надеюсь, вы оба счастливы? И уж раз вам так не терпелось порадовать меня этой вашей новостью, позвольте и мне порадовать вас. — Дрожа от бушевавшего в ней гнева, Хиллари подошла к камину. — У меня тоже есть новость для вас обоих. — И, схватив с каминной полки два конверта, переданные ей утром Джолин и ее приятелем, Хиллари, повернувшись, смерила обоих джентльменов взглядом. — Я нашла Надин. Она живет в Сан-Франциско и теперь носит имя Нед.
— Нед? — в один голос повторили ошеломленные Чарлз и Шон.
— Да-да, вы не ослышались. По всей вероятности, ваша таинственная дама больше не считает себя женщиной. Тут все изложено. — Хиллари протянула каждому по запечатанному конверту. — Полагаю, вы очень гордитесь тем, что сегодня тут сотворили, — добавила она голосом, глухим от ярости. И, повернувшись к Люку, сказала: — Ты тоже, думаю, гордишься собой. А я сыта всеми вами по горло. Кончено!
И не успели мужчины опомниться, как Хиллари стремительно выбежала из дома, хлопнув дверью.
Словно в унисон, морской пейзаж — свадебный подарок Люка — упал в гостиной со стены на пол, и стекло раскололось.
Секунду-другую Люк ошалело смотрел на треснувшее стекло, словно на зловещий знак, предвещавший грядущие беды. Затем, распахнув входную дверь, ринулся наружу, но увидел лишь задний бампер увозившей Хиллари машины.
Тупо глядя на опустевшую улицу. Люк почувствовал в себе пустоту. Словно в нем образовалась дыра, такая огромная, что через нее могла бы проехать и пятитонка. О Боже, он же любит Хиллари! Вот оно что, вот откуда эта сосущая боль, снедающая его теперь, когда она ушла, и то ощущение какой-то недосказанности, неловкости, которое тогда, прежде, преследовало его. Раньше он не хотел себе в этом сознаться, но теперь убегать от правды некуда. Только сейчас он наконец согласился признать, что всегда ее любил, даже тогда, когда был уверен, что полностью контролирует свои чувства, даже тогда, когда так логично и практично действовал, приказывая ей выйти за него замуж.
Но это свое великое открытие он сделал слишком поздно. Потому что Хиллари, видимо, уже не любит его. Он сам разрушил любовь, которую она питала к нему четыре года назад. И в этом есть — да, есть — своеобразная, поэтическая, что ли, справедливость, с горечью сказал себе Люк. Что и говорить, унизительно для мужчины, когда женщина, которую ты любишь, смотрит на тебя, словно ты хуже грязи.
Сам того не замечая. Люк дошел до угла. Возможно, еще и надеясь, что к тому времени, когда вернется домой, ни Чарлза, ни Шона в его гостиной уже не будет, иначе он каждому накостыляет по шее, Нет им оправдания. Мало того, что они никак не могут уняться, тешась своей враждой, но еще по ходу втянули Хиллари, причинили ей такую боль!
Не они, а ты, уколол его внутренний голос. Ты сам причинил ей эту боль. Нечего сваливать вину на других. Да, она хотела только спасти отца…
А кто спасет его, Люка?
— Мы, кажется, допустили промашку, — процедил через силу Чарлз, не глядя на Шона.
— Если Надин называет себя Недом, я сказал бы, мы допустили большую промашку, — осевшим голосом откликнулся Шон.
— Я нанес Хиллари глубокую рану, — выдавил из себя Чарлз.
— А я Люку, — хрипло пробормотал Шон. — Давайте-ка прочтем письма от Надин прямо сейчас, а то учиним что-нибудь еще.
И оба вскрыли свои конверты.
— Она пишет, — начал Чарлз, — что письма идентичны.
— Подумать только! Она пишет, — ошеломленно продолжал Шон, — что намеренно завлекала нас обоих. Натравливала друг на друга. Ей нравилось, что двое мужчин состязаются за ее внимание…